Приглашение

Наиболее деловым и преданным делу человеком в нашем правительстве я считал тогда премьер-министра Вячеслава Францевича Кебича. Нам чаще случалось говорить по телефону, чем встречаться, и мы имели, по заверению связистов КГБ, два вида неподслушиваемой телефонной связи - секретную "тройку" с трехзначными номерами и "вертушку" с четырехзначными. Тем не менее решили установить еще и прямую связь, безномерную: снимаю трубку я - срабатывает вызов у премьера и наоборот. Эксплуатируя нашу индивидуальную, снова же неподслушиваемую (по заявлению КГБ) связь, мы с Вячеславом Францевичем убедились, что одинаково обеспокоены предстоящей зимой 1991-1992 годов.

- Вы в очень хороших отношениях с Борисом Николаевичем Ельциным, - не раз говаривал мне Кебич, - это нельзя не использовать для обогрева наших граждан. Пригласите его на охоту в пущу, примем, как подобает принять президента России и, не сомневаюсь, уговорим его нам помочь с нефтью и газом.

Я всегда подтверждал, что хочу именно так поступить, но не сложилась еще такая ситуация, чтобы удобно было это сделать. Вячеслав Францевич в свою очередь регулярно напоминал: время не ждет, торопитесь.

И вот подвернулся случай. 20 октября 1991 года Горбачев собрал в Ново-Огарево Госсовет и раздал всем его членам - главам республик - новый проект союзного договора. Все долго проект листали, но никто не торопился выступать. Меня же, как говорят, заело, и я выступил. Сказал примерно следующее:

- Уважаемый Михаил Сергеевич! У меня странные чувства. Договор предусматривает объединение республик в конфедерацию. Но мне неудобно будет докладывать Верховному Совету документ, в котором не соблюдаются ординарные словарные определения. Наши депутаты - люди грамотные, они осудят меня за некорректности во вносимом на их утверждение документе. Конфедерацией в проекте называется почти унитарное государство. Президент в нем наделен очень большой властью. Иными словами, получается новый Советский Союз, в котором вместо Политбюро ЦК КПСС - президент.

Все затихли, молчит и Горбачев. После небольшой паузы встает Ельцин. Его речь была существенно менее сдержанной по сравнению с моей. Он решительно осудил проект. Опять молчание.

Горбачев встает и уходит. Председательское место остается пустым. Через минуту-полторы, не вставая, молчание нарушает Ислам Каримов:

- Вы, Станислав Станиславович, и вы, Борис Николаевич, поссорили нас с Михаилом Сергеевичем. Находите его и возвращайте в председательское кресло.

Все члены Госсовета закивали головами в знак согласия с президентом Узбекистана, а Борис Николаевич и я отправились искать президента СССР. Случай для реализации нашей с Кебичем задумки оказался более чем подходящим. Следуя в направлении удаления Горбачева вместе с президентом России, я и пригласил Бориса Николаевича на охоту в Беловежскую пущу.

Он охотно согласился.

А Горбачев?

Нашли и Горбачева. Это для меня ново-огаревские коридоры, залы и балюстрады - лабиринт. Для Ельцина - родная стихия. Михаил Сергеевич даже минимального неудовольствия не выразил, когда мы обнаружили его возле вазы с фруктами. Достал бутылку коньяка - отборного армянского, налил всем по рюмке, выпили. И, как будто ничего не случилось, вернулись на заседание Госсовета.

Мне хотелось быстрее сообщить премьеру Вячеславу Кебичу, что Борис Николаевич согласился приехать в пущу, однако звонить из Москвы и доводить до него радостное, по моему убеждению, известие я не решился. Было достаточно тех, кто мог помешать встрече. Только в Минске мы подробно проанализировали сложившуюся ситуацию, Кебич еще раз заверил меня, что пуща к приему готова.

Оговорили и происходящее в России. Понимали: президент Ельцин, как говорят, на коне. Для завоевания его расположения нужно при встрече ненавязчиво отметить, что мы радуемся его успехам и что наши слова - не просто долг вежливости, а признание его личных достижений, его изобретательности, уместного и своевременного проявления воли и находчивости на посту столь высоком. Что касается меня лично, я действительно был им восхищен, но никак не хотел выглядеть простым почитателем величия первого президента России, тем более угодничать.

Скажу сразу, несмотря на теоретическую готовность, воспеть наше восторженное отношение к российскому президенту так и не удалось никому из нас ни в пуще, ни до пущи. Все разговоры с Ельциным были исключительно деловыми. Обстановка в России и в мире складывалась благоприятным для Беларуси образом.

Действительно: Россия 12 июня 1991 года впервые в своей истории всем народом избрала президента. Ельцин победил в первом туре, никто не был соизмерим с ним по популярности. В своем выступлении на торжестве по поводу вступления в должность первый президент России сделал заявления, принципиально отличающиеся от тех, с которыми выступали все высшие иерархи КПСС и СССР, завоевав руководящий пост: "Веками государственный интерес, как правило, ставился выше человека, его нужд и устремлений. Мы, к сожалению, позже, чем другие цивилизованные народы, осознали, что государство сильно благополучием своих граждан... В основе возрождения нашего государства - духовное раскрепощение человека, подлинная свобода совести и полный отказ от любого идеологического диктата".