Мои первые, но повторные в округе выборы

Через неполных два года после моего посещения Кремля в марте 1989 года избирались народные депутаты СССР от территориальных и национально-территориальных округов. Несколько раз на собраниях вносились предложения включить меня в список кандидатов. Я всегда брал самоотвод, мотивируя это тем, что у меня есть серьезная работа, которая мне нравится, и я хочу продолжать ею заниматься. Так выборы и закончились. Но в Московском территориальном округе города Минска, включавшем Фрунзенский и Московский районы города, на территории которого находились и университет, и моя квартира, баллотировались только два кандидата и обоих с треском завалили. Оба вместе они набрали менее 15 процентов голосов. Одного из них — первого секретаря горкома — завалили к моей великой радости, так как к этому времени я с ним основательно поругался после того, как он попытался меня отчитывать и требовал “понять, что нет оснований сеять панику из-за Чернобыля”.

Ко времени начала выдвижения кандидатов на повторные выборы на кафедре произошло приятное событие — мы успешно завершили все формальности с военпредами по сдаче серьезной хоздоговорной работы. Как всегда в таких случаях, без лишнего шума и огласки собрались у одного из сотрудников дома (в данном случае это был доцент Александр Люцко) отметить достижение. В это смутное безалкогольное время, когда не очень легко было купить бутылку вина, мы соприкасались со спиртным редко. Хорошее настроение от того минимума алкоголя, который у нас был, стало еще лучшим. Мы развеселились и начались приколы, но не без трезвых предложений.

— Предлагаю тост за справедливость. Никто не возражает? Давайте действовать так, чтобы справедливость восторжествовала. Наш кафедральный питомец Дема, точнее — Миша Демчук, вознесшийся до заведующего отделом науки ЦК КПБ, избран народным депутатом СССР от общества “Знание” как председатель республиканской организации общества, хотя по линии этого самого общества он никогда нигде не читал ни одной лекции. Шушкевич возглавляет городскую организацию и таких лекций прочел множество. Заметьте, все — безгонорарные. Я предлагаю выдвинуть завтра нашего заведующего кафедрой и проректора кандидатом по этому нашему Московскому округу, где он живет и мы сейчас находимся, и требую, чтобы он не брал самоотвод... Признавайся, будешь брать самоотвод? Если будешь, отказываемся с тобой пить сейчас и на все времена.

Если быть на сто процентов честным, то меня даже обрадовал такой поворот дел. Но вида я не подавал. Ведь соглашаться с тем, что кто-то случайный на собрании выдвигает тебя кандидатом в депутаты, означает обнажить свое тщеславие, поэтому самоотвод тебя в некоторой степени украшает. Отпадает вариант провалиться. А здесь — друзья вынудили, в состоянии легкого подпития пообещал... Ну чем не демонстрация верности слову скромного человека, не претендующего на славу? И я предложил продолжить веселье, пообещал самоотвод завтра не брать.

На университетском собрании по выдвижению в бюллетень для тайного голосования были внесены три кандидатуры. За меня проголосовало более 450 человек, за проректора Евгения Петряева — порядка 70, а неизвестный мне дотоле Зенон Позьняк, не присутствующий на собрании, но выдвинутый сотрудниками университета, получил примерно 50. Я, к стыду своему, настолько погряз в неполитических делах и заботах, что ничего не знал ни о Позьняке, ни о БНФ — Белорусском Народном Фронте, что стало всем понятным после моего выступления и моих ответов на вопросы. На следующее утро понял, что члены БНФ есть и на моей кафедре. На моем столе в кабинете заведующего кафедрой появилась небольшая брошюра — “Программа БНФ”.

Если бы не эта программа, то я, пожалуй, был бы более горячим сторонником БНФ. Все, что касалось в ней возрождения белорусской культуры, белорусского языка, исторической правды, мне сразу же понравилось и продолжает нравиться сегодня. Но предложения по реформированию высшего образования, с которым была связана вся моя жизнь, демонстрировали незнание авторами ни истинного положения дел, ни путей совершенствования и устранения недостатков. Вместе с тем было на редкость приятно сознавать, что в Беларуси есть истинные патриоты, борющиеся против реально имеющего место унижения национального достоинства белорусов методами, не направленными против людей других национальностей.

Избирательная агитационная кампания была непродолжительной, но очень интенсивной. Моими конкурентами были два достойнейших человека — православный священник, настоятель церкви на Военном кладбище, и ставленник обкома партии (!) директор “Амкодора” Василий Михайлович Шлындиков.

Был и форменный негодяй — профессор, выпускник МГИМО. Фамилию я его забыл и вспоминать не хочу, но выступления и оскорбления в адрес оппонентов помню. Они напоминали взрыв бочки с нечистотами, которые обрызгивали всех: и правых, и виноватых. Плюс коронная фраза: “Как вы смеете идти в депутаты, не зная в совершенстве ни одного иностранного языка?”

— Зачем вы делаете такие заявления, ведь вы — образованный человек? — спросил его как-то я.

— Ради самых простых людей, а их, таких избирателей, большинство. Они должны знать, что я не рафинированный чистюля, хотя и МГИМО окончил, а боец! Вот увидите, они меня выберут!

В итоге набрал профессор доли процента голосов.

Встречи кандидатов с избирателями можно было проводить где угодно и когда угодно. Организации, в распоряжении которых были зрительные залы, обязаны были предоставлять их кандидатам, если в желаемое время там не проводились какие-то плановые мероприятия. О встречах, например, в зале театра музкомедии, в клубе Киселева, в зале газовиков на улице Гурского члены “моей команды” надежно договаривались по телефону.

Было немало забавных инцидентов. В зале на Гурского кто-то наделил буквально всех участников листовкой, в которой я представлялся личностью настолько отвратной, что никакой уважающий себя человек за меня голосовать не должен.

Зал переполнен. Я выступил, ответил на вопросы. Выступили и другие кандидаты. Встает рабочего вида человек и обращается к президиуму:

— Откуда в зале эта неприличная листовка?

Президиум молчит. Вопрос повторяется:

— Откуда в зале эта листовка и еще пачки таких же листовок в коридоре, чтобы мы их разнесли по всему округу? Пусть ответит кто-нибудь из организаторов встречи.

Встает представитель райкома партии — третий секретарь:

— Товарищи, вы же знаете, у нас теперь свобода слова, свобода высказывания мнений. По-видимому, кто-то решил таким образом довести до вас свое мнение. Организаторы встречи к этой листовке никакого отношения не имеют.

К трибуне из зала с решительным видом рвется женщина. Ее пропускают. Она употребляет до сих пор непонятное для меня слово “лапидус”, но я хорошо его запомнил и с того случая временами употребляю сам.

— Ах ты, лапидус проклятый! Я же вот этими руками по твоему приказу печатала эти листовки, как ты пояснял, для того, чтобы негодяи к власти не прорывались! А негодяй-то, оказывается, ты!..

Что здесь началось, словами передать трудно.

В конце концов я был избран, но оформление документов несколько затянулось, и я прилетел в Москву, хотя и до начала съезда, но позднее других депутатов. Меня “подбросили” правительственным самолетом вместе с премьером Вячеславом Кебичем. Он объяснял свое опоздание большой занятостью.