Ирина ХАЛИП

Все время, пока с нами расправлялась власть, многие удивлялись: ну почему все судьи, которые берутся за политические дела, осознанно идя на преступление, - женщины?

Даже мой муж из тюрьмы написал: «Странно, а я всегда думал, что женщины у нас смелее». Были бы мужчины – вроде не так противно. Потому что от мужчины подлость более ожидаема и легче переносима, а вот женщина – она же хранительница очага, варительница борща, родительница детей, пришивательница пуговиц, поливательница фикуса, воительница с морщинами. В общем, ей на подлости если не морали, то по крайней мере сил не должно хватать. А мужик – понятное дело, вечерами на диване лежит, ни черта не делает, вот от безделья на подлости и тянет. Так что подлый чинуша мужского пола – это почти нормально. Но вот подлая чинуша-женщина – это аномалия. И все внимание сосредоточилось на судьях.

Женский вопрос обсуждался всеми. Некоторые особо великодушные даже пытались судей оправдывать: мол, в 90 процентах случаев это тетки предпенсионного возраста, им бы до пенсии досидеть и жопой на грядку сесть на веки вечные, а если откажешься и вылетишь с волчьим билетом, так с пенсией проблемы будут, и никуда уже на эти несколько лет не устроишься, вот они и сдаются без боя. А что в списки невъездных в Европу попадут – так куда им в Европу? Их дачи с огурцами на пенсии ждут, так что ими легко манипулировать. Вполне удобное объяснение. Но - неверное.

Мы все так увлеклись обсуждением морального облика женщин-судей, что не заметили абсолютного гендерного равенства. Потому что женское судейство полностью уравновешивалось мужским прокурорством. Каждой бабе по мужику – этот незабвенный лозунг Жириновского воплотился в наших судах. Все обращали внимание на женщин-судей и молчали почему-то о прокурорах-мужчинах. А те, между прочим, тоже заслуживают внимания.

Если про судей можно было сказать, что они в большинстве своем дорабатывают до пенсии и потому на все готовы (за исключением парочки молодых теток вроде некой Комар), то прокуроры на наших судах – тоже в большинстве своем – молодые мужчины. Им до пенсии, как пешком до Шанхая. Им еще очень даже хотелось бы увидеть Европу. Им еще есть к чему стремиться. Они еще могут себе позволить думать не только о завтрашнем, но и о послезавтрашнем дне, потому что гарантировано до него доживут, если не сопьются и не застрелятся. Они, в конце концов, наверняка искренне считают себя мужчинами. Даже надевая перед очередным судом голубенькую прокурорскую рубашечку.

Мало кто, к примеру, заметил, что в процессе рассмотрения кассационной жалобы Андрея Санникова участвовал в качестве обвинителя от городской прокуратуры тот же самый прокурор Загоровский, который три месяца назад требовал для моего мужа семи лет лишения свободы, - еще в качестве «районного» обвинителя. Теперь он пришел на тот же процесс, но уже с повышением, – до «города» допрыгнул. Режим отблагодарил его за старательное нарушение закона и повысил. Этот же Загоровский участвовал в рассмотрении кассационной жалобы Статкевича и Усса. Единожды нарушив закон, сей уноша обеспечил себе узкую специализацию: расправа с инакомыслящими. Теперь он будет безотказен и, если прикажут требовать расстрела за распространение листовок, - потребует. Зато серьезное дело – обвинять убийц, насильников, наркодельцов – ему вряд ли кто-нибудь доверит. Действительно, зачем? Прокуроров в стране – как у дурня фантиков. А вот обвинять невиновных – для этого нужна особая выучка и особые карьерные устремления. И, конечно, общий наркоз для совести. А лучше – летаргический сон.

Или еще один представитель мужеского полу – прокурор Мельник из городской прокуратуры на рассмотрении нашей с Павлом Северинцем кассационной жалобы. У него страшно дрожали руки, пока он зачитывал осанну приговору и клеймил неадекватных отморозков, которые 19 декабря пришли на Площадь. Когда суд удалился будто бы на совещание, я не выдержала и спросила: «У вас руки дрожат от стыда или после вчерашнего?» Прокурор Мельник задергался, запыхтел и залился краской. Значит, все-таки после вчерашнего… И тут он совершил нечто невероятное: достал Библию и уткнулся в нее, отодвинув все свои бумажки. Казалось, сейчас он нарисует меловой круг, встанет в центр круга и скажет: «Сгинь, нечистая сила!» Павел Северинец, увидев Библию в руках прокурора, едва не задохнулся от неожиданности. А тот так и просидел, уткнувшись в чтение, до возвращения судей. Правда, меловой круг так и не нарисовал.

А все те прокуроры, которые санкционировали наши аресты, продления наших арестов, а заодно подмахивали задним числом санкции на прослушивание наших телефонов? Тоже сплошь мужские фамилии. В материалах собственного дела я с удивлением обнаружила, что заместитель генерального прокурора некто Куклис подписал бумажку, благодаря которой мой телефон будто бы законно прослушивался с 28 июля прошлого года. Само собой, он прослушивался всегда. Без всяких санкций. Но чтобы изобразить соблюдение законности, к делу подшили явно сляпанную весной нынешнего года санкцию, подписанную задним числом. Куклис, вам не стыдно было участвовать в должностном подлоге? Если вам в детстве папа с мамой не объяснили, что такое хорошо и что такое плохо, вы же должны были хотя бы в студенчестве Уголовный кодекс прочитать?..

Не забудьте также фамилии гэбэшных оперативников, которые про каждого из нас составляли рапорты о том, что мы собирались захватывать власть. Потом они же приходили в наши дома и переворачивали их вверх дном. Тоже мужчины, между прочим. Да и в городском суде наши приговоры оставляли в силе смешанные коллегии, в которых можно было наблюдать пару мужчинок – например, судей Хрипача и Степурко.

Так что не нужно задаваться вопросом, почему все судьи, которые расправлялись с нами, - женщины. Эти тетки всего лишь зачитывали тексты, написанные дядьками. Могло быть и наоборот. И не стоит делить их на мужчин и женщин. У подлецов нет пола, как и у микроорганизмов. Они, возможно, даже размножаются простым делением. Нам же не придет в голову делить амеб на мальчиков и девочек? ..

Хартыя'97