Наша архитектурная школа формирует у будущих специалистов ненависть к традициям и неуважение к своим предшественникам, поэтому сегодня Минск похож на провинциальный город. А облагороженные «хрущевки» стали одной из ярких черт национальной белорусской архитектуры, считает историк архитектуры Сергей ХАРЕВСКИЙ.

Сергей Харевский. Фото: svaboda.org

— Каковы отличительные черты современной белорусской архитектуры? Что изменилось с советских времен? И вообще, был ли когда-нибудь в Беларуси свой архитектурный стиль?

— Архитектура — вид творческой деятельности, в наибольшей степени связанный с производством, с экономическим положением в обществе. И поэтому архитектурный стиль вызревает последним. Сначала появляется самое простое — поэзия, потом — другие жанры искусства, а архитектура венчает стили.

Таким образом, 20 лет независимости — это очень малый срок для того, чтобы говорить, что возникла какая-то новая архитектурная школа, новый архитектурный стиль. По инерции доделывалось то, что было спроектировано давно. То есть уже все изменилось, эпоха изменилась, а строители доделывали старые архитектурные проекты.

В частности, здание железнодорожного вокзала в Минске. Это старый советский проект архитектора Белянкина, который смогли начать во времена Советского Союза, а закончили только в середине 90-х. Или Дворец республики — это вообще анахронический проект 1982 года, который долго-долго мурыжили и еле-еле закончили в годы независимости. А знаменитое здание Национальной библиотеки архитектора Крамаренко… Это же победитель конкурса молодых архитекторов СССР 1988 года. Комсомольцы-архитекторы что-то такое нацарапали, и советский проект в советском представлении о роскоши, о невероятных технологиях воплотился только сейчас.

Таким образом, какие-то знаковые объекты, известные каждому, вокруг которых было много шумихи — это очень старые проекты. С другой стороны, многие проекты, которые красиво выглядят на так называемых рендерах и которых было очень много, просто нереально реализовать по причине нехватки финансов, а сегодня даже не только финансов, но и рабочих рук.

По традиции, белорусские архитекторы по-хамски относятся ко всему, что было сделано их предшественниками. Наша архитектурная школа, начиная с архитектурного факультета, формирует у будущих архитекторов ненависть к традициям, пренебрежительное отношение к здешней школе и неуважение к своим предшественникам. В 1930-е годы заплевывали всю дореволюционную архитектуру, в 1960-е годы заплевывали то, что было сделано в 1940-е и 1950-е, нынешнее племя архитекторов оплевывает все, что было сделано в ХХ веке.

Нынешнее поколение архитекторов с легкостью уничтожает все, что было сделано предшественниками. Например, немотивированный снос Минского центрального автовокзала, капитального строения, которое простояло 50 лет и простояло бы еще 150, которое замыкало ансамбль привокзальной площади, было связано стилистически с привокзальными башнями и со зданиями на этой площади…

Мы переходим ко второй очевидной черте белорусской современной архитектуры — это местечковость. Каждый объект изначально предусматривается под магазинчики, под арендные площади, под какую-то быструю выгоду. То есть гонимся, как в маленьком городке, за быстрой выгодой и не заботимся о грядущем. Это отличительная черта не только белорусской архитектуры, но и всей культурной практики, которая существует в нашей стране — мышление категориями пятилеток. Нет мышления категориями внуков, поколений. В каком городе будут жить ваши внуки через 50—60 лет? Какова будет ситуация с транспортом, экологией, водой, с зелеными насаждениями? Об этом никто не думает.

История ничему не учит белорусских архитекторов. Настроили «хрущевок», а теперь не знают, что с ними делать. Как их ни прихорашивай… Облагороженные «хрущевки» стали одной из ярких черт национальной белорусской архитектуры. В Украине, России, Прибалтике — повсюду «хрущевки» сносят… А у нас их прихорашивают, подкрашивают, кроют финской металлочерепицей, хотя все это — абсолютно впустую выброшенные деньги. Все равно это убогое жилье.

— А в других постсоветских странах есть что-то похожее, или это исключительно наши белорусские особенности?

— Это исключительно белорусское ноу-хау. Не существует безыдейной архитектуры. Это большая ошибка — думать, что архитектор-космополит мыслит какими-то фантастическими, ни с чем не связанными категориями. Так не бывает в принципе. Суперсовременная архитектура Нью-Йорка или столицы Бразилии, самый высокий небоскреб в мире, в столице Малайзии, те же упомянутые мною «хрущевки», архитектура барокко — все насквозь идеологизировано. Это мощный социальный, государственный или, в свое время, церковный идеологический заказ.

Без ясных идей, без ясной государственной социальной или религиозной идеологии ничего достойного быть создано просто не может.

— Получается, что у нас такой идеологии нет. Тогда чем руководствуются архитекторы, строя что-то новое?

— А у нас социализм с человеческим лицом. Лишь бы сохранить все лучшее, что было при социализме. Чтобы эти «хрущевочки» были такими, как их построили, только более красивыми. Мы их раскрасим. Или наделаем спортивных строений, а там Бог знает, как это все будет функционировать, сколько на это все пойдет электроэнергии, как будут там работать вытяжки, кондиционеры, во что выльется эксплуатация этой «поделки»… Как это будет выглядеть через 20 лет? А нам нужно именно в этот момент, к очередным «Дожинкам», построить ледовый дворец, и хоть трава не расти.

Важное обстоятельство: наши архитекторы не знакомы с наиновейшими технологиями. Поскольку у нас фактически полная государственная монополия на строительство, то архитекторы должны приспосабливаться к советским стандартам, к еще советским материалам, которые делаются на старых предприятиях. И поэтому, что означает для наших проектировщиков построить 30-этажный дом? Они не знают, как создать напряжение подачи воды на 30-й этаж. Они не представляют, как обеспечить пожарную безопасность на такой высоте. Да и нет таких работников, которые бы работали на высоте более 20 этажей.

Здесь мы сталкиваемся с системным отставанием нашей архитектуры от технологий, которые стремительно меняются, и новых тенденций в мире.

У нас на проспектах вода с крыш льется прямо под ноги, на дорогую модную плитку… Сделать в центре города централизованную ливневую канализацию не могут. Получается абсурд. Как будто человек во фраке, но ширинка расстегнута. Могут очень дорого покрасить и подсветить, но вода будет литься под ноги, а зимой замерзать, люди будут падать. А потом придется все это посыпать песком…

Приезжему человеку это все кажется забавным. Кадры, когда минские улицы заливает водой, напоминают ХІХ век. Ничего не изменилось — был провинциальный городок с местечковым мышлением, так всё и осталось. Бесчисленность мелких форм — киосков, дешевых ларьков. Посмотрите, что сделали с улицей Сурганова? Провинциальный городок.

Сегодня никто не мыслит категориями города в целом, о том, чтобы придать городу характер.

Получается парадокс. В центре Минска остаются «хрущевки», а самые значительные, дорогие в материальном смысле здания, ансамбли создаются на выселках. Получается шиворот-навыворот. В центре города убогие трущобы и промзона, а элитное жилье уходит за кольцевую дорогу. Там строится «Минск-Арена», на выезде из Минска на Москву построили Национальную библиотеку.

— Получается, что особенностей у современной белорусской архитектуры уйма. Но, во-первых, она не современна, а во-вторых — эти особенности отчасти негативны…

— Ну почему? Есть и хорошие, удачные примеры.

— Что было удачного сделано за постсоветское время?

— Некоторые здания в конце проспекта Победителей, при выезде на Вильнюс, на улицах Притыцкого, Матусевича — там есть действительно достойные внимания, интересные проекты. Что-то делается, но, как я сказал, это не формирует облик города, потому что все это оказывается за границами центра.

Очень сильно влияет на наших архитекторов китайская архитектура и архитектура России. Те страны, куда ездит наше начальство. Ему нравится что-то в Китае, что-то в России. Они эти веяния приносят сюда. И многие здания в Минске на улице Сторожевской, в районе российского посольства, или на той же улице Притыцкого напоминают скорее китайскую архитектуру, чем что-то местное.

— Все-таки отличительный стиль у нас есть. Когда сюда приезжают люди из стран Европы, они сразу замечают другую архитектуру. Несмотря на какие-то отрицательные моменты, можно ли эти особенности применить для того, чтобы привлечь туристов?

— Бесспорно, но туристы едут туда, где им интересно. И говорить, что мы будем создавать памятники архитектуры, привлекающие туристов, — это абсурд. Туризм — это бонус. Ни Рим, ни Париж не строились для туристов.

Когда люди создают комфортные условия для существования в конкретной историко-политической формации, когда они ценят свой ландшафт, природу, традиции, создают образ своей страны, города или деревни таким, какой бы они хотели передать своим внукам, тогда туристы едут сами.

— Что первым попадает в поле зрения приезжего человека?

— Очень теплые впечатления у гостей Минска оставляют улицы Кирова, Маркса, Ленина, ну и, естественно, парки, создававшиеся с XVIII века. Это уникальный водно-зеленый диаметр, который вошел во все учебники по градостроительству. Это искусственная регулировка Свислочи и сады, размещенные вдоль реки... От кольцевой до кольцевой вдоль набережной Свислочи вы проходите череду парков, можете проехать с коляской с ребенком, или на велосипеде, или пешком. И нигде не пересечетесь с транспортом.

Блестящая, чудесная идея, но нынешние архитекторы плевать хотели на своих предшественников. Они активно стремятся влезть туда, где было бы видно «чудо» их мысли… Вопреки мнению своих учителей всовывают около цирка отель Кемпински. Стремятся влезть в парковую зону, вместо того чтобы ее поддерживать, развивать и делать из этого уникальный бренд… Ни одна столица не имеет такой череды парков вдоль главной водной артерии.

Парки над Свислочью — вот что могло быть главным образом города нового тысячелетия. И это сегодня бросается в глаза приезжему человеку. Так же как и сталинский ансамбль проспекта Независимости.

К счастью, из-за недостатка денег, из-за финансового кризиса не успели туда ворваться, пока эта панорама уцелела. Но, боюсь, что ненадолго. Везде дешевые поделки, как приклеенная зеркальная сопля ресторана «Лідо» к Институту физкультуры 1930-х годов.

— Каждый год к «Дожинкам» готовят какой-то новый город. В этом есть что-то положительное?

— В философском смысле, когда строят — это всегда лучше, чем когда разрушают. Города получают новый стимул к развитию, новое дыхание. Я был свидетелем проектов всех «Дожинок». Это пошло на пользу, например, Орше. Наверное, особенно ничего уже не испортят в Лиде. Больше чем уже испорчено, там трудно испортить.

Но, к сожалению, ни одни «Дожинки» не обходились без уничтожений. Например, в Орше были уничтожены три памятника архитектуры. С другой стороны, в Орше отреставрировали бывший иезуитский монастырь, сделали там музей, Орша получила совсем другой образ. В целом в Орше хуже не стало. В Поставах хуже не стало. Тут надо смотреть каждый случай отдельно — где-то это пошло на пользу, где-то — не очень.

— В какую сторону может пойти дальнейшее развитие нашей городской архитектуры? Появляются ли какие-то интересные архитектурные проекты? Или нас ожидает привычная с советских времен застройка стандартными домами, в которых легко заблудиться, как в кино «Ирония судьбы»?

— Я думаю, что одинаковых домов уже строить не будут, потому что нет таких возможностей у государства. Для создания гигантских микрорайонов нет ни технологических, ни финансовых ресурсов. Я думаю, что если все будет идти, как идет, то все наши города, начиная с Минска, все больше будут напоминать маленькие провинциальные города. На что были деньги, то и построили. Коммерциализация, безыдейность, мгновенное мышление будут определять многое. Вскоре начнут облазить стеклопакеты и металлочерепица. Пока исполинские дома, раскрашенные в разные цвета, смотрятся импозантно, позже и они облезут, их придется красить бесконечно.

Самое лучшее, чем мы будем гордиться в видимой перспективе — это чудесные парковые зоны, созданные в послевоенное время в нашем городе.

Наста МАНЦЕВИЧ, «Еврорадио»

Свободные новости плюс