Реклама в Интернет     "Все Кулички"
  Мы – нацыя!
 
 
Брама сайта arrow АДВЕЧНАЕ arrow Гістарычны матыў arrow Челенджер перестройки

Челенджер перестройки Друк E-mail
10.11.2008 | 17:19 |
Вокладка кнігіЗ кнігі В.Якавенкі "Нячывелле" (Мінск, 2007)   •  

Белорусский феномен

Стадион шумел, как на матче при острейшей борьбе конкурентов на лидерство. А страсти-то были отнюдь не спортивные: волглое, подернутое изморозью февральское поле стало ареной борьбы за симпатии публики в более или менее радикальных и остроумных высказываниях, посылах, пасах к воротам перестройки. Публика, как и положено на стадионе, порой срывалась на свист, который ведущие всячески пытались сдерживать, порой дружно скандировала: «Мо-ло-дец!».

В молодцах чаще всего оказывались представители самодеятельных молодежных объединений и оргкомитета формирующегося движения за перестройку «Адраджэнне». Они выступали перед 35-тысячной публикой единым фронтом, чего, впрочем, и следовало ожидать противникам подобных гражданских акций в городе, где спокойствие и лояльность к властям порядком исчерпали себя именно в эти новые, «перестроечные» годы. Минчане потом откажут в избрании народным депутатом СССР первому секретарю горкома партии В.Галко. И это с их стороны будет неслыханной дерзостью.

Сознавать неудачу досадно всегда. Вдвойне досадно отцам города и партийной верхушке республики наблюдать непочтение и неблагодарность со стороны некоей части граждан, пытающихся митинговать. А с чего бы это?.. Ведь если рассматривать работу властей по валу поставляемой в союзный фонд продукции, - а иначе успех там и не рассматривается, - сними шляпу да поклонись! Республику хвалят на различных совещаниях в центре, в пример ставят, а пример «белорусским феноменом» называют. Стало быть, в молодцах должны ходить не те горлопаны на стадионе... Нет-нет!

И правы отцы-радетели наши: на фоне общей бесхозяйственности мы действительно держим показатель, мы держимся. Но было бы, по-моему, грубой ошибкой относить хоть какую-то долю успеха в нынешнем производстве к перестройке хозяйственного механизма, которой попросту нет. И не будет! Корреспонденты «Известий» Н.Матуковский и Э.Гонзальез, выступая явно по заказу «двора» с огромнейшими статьями «В Доме правительства: письма из Совета Министров Беларуси», попытались еще больше восславить «белорусский феномен» и показать, что перестройка - блажь, что она здесь и не нужна вовсе. Так не потому ли рост заработной платы у нас по-прежнему в полтора раза опережает рост производительности труда и ухудшается снабжение населения товарами?

Истоки нашего благоденствия сегодня надо искать вчем-то ином. Может быть, в некоем потенциале - да, хозяйственном и духовно-нравственном потенциале народа. Возможно, мы не растрясли еще свой хозяйственный воз, не успели растерять золотой запас своего трудолюбия, веры в труд, в судьбоносные идеалы, сохранили неприкосновенным дедовский запас нравственности. Возможно...

Белорусские писатели на третьем году перестройки открыто и прямо заговорили о консолидации консервативных сил, о фактах и явлениях тормозящего свойства, о возросшем контроле над пытающейся перестроиться прессой и молодежным патриотическим движением, о попытках ввести в прежнее прокрустово ложе общественную жизнь. Достаточно вспомнить запрещенный и, несмотря на запрет, состоявшийся митинг в Куропатах, штрафы, наложенные на его организаторов, противоправные действия, в част­ности, вторжение милиции в квартиры, арест молодых людей, подозреваемых в желании митинговать, разгон митинга-реквиема у городского кладбища с применением средств насилия.

Заявляя свое неодобрение и протест в резолюциях, принятых на партийных и общих собраниях, в публикуемых статьях, писатели, а вслед за ними и театральные деятели, кинематографисты, художники, отдельные ученые, естественно, не могли не вступить в противоречие сконсервативной, более того, реакционно настроенной администрацией да и не накликать на себя грозы.

Вот образец «принципиальной» партийной оценки происходящего.

 

Секретарю ЦК КПБ Е. Соколову

Информация отдела организационно-партийной и кадровой работы и идеологического отдела ЦККПБ от 27.04.1989г.

О ходе реализации постановления Бюро ЦК Компартии Беларуси
от 8февраля 1989 года «Омероприятиях по выполнению постановления ЦККПСС от 30 января 1989 года
«О мерах по противодействию попыткам
антисоциалистических элементов создать
оппозиционные КПСС политические структуры».

Для анализа и прогнозирования общественно-политической обстановки во всех обкомах, горкомах и райкомах партии созданы рабочие группы. Партийными комитетами и организациями уточнены списки членов неформальных формирований. Ведется поиск путей усиления влияния на характер их деятельности.

...Принимаются меры к расширению воздействия на существующие самодеятельные объединения через участвующих в них коммунистов и комсомольцев. Так, на партийном собрании СШ №15 г.Гомеля в марте с.г. был заслушан отчет члена КПСС учителя МитьковцаА.И. Коммунисты указали на его неправильную позицию по отношению к деятельности объединения «Талака». МитьковецА.И. сделал правильные выводы из критики товарищей. Абывший сотрудник лепельской районной газеты «Ленінскі сцяг» ШушкевичВ.К. парторганизацией редакции исключен из партии за то, что, являясь руководителем самодеятельной группы «Абуджэнне», пытался дискредитировать политику КПСС, распространял нелегально отпечатанные листовки антисоциалистического содержания.

За участие в несанкционированном митинге в г.Минске исключен из рядов КПСС инженер ПО «Коммунарка» МанькоВ.В.

Однако в ряде парторганизаций еще сохраняется обстановка благодушия и беспринципности в отношении коммунистов, допускающих отход от требований Устава КПСС, XIX Всесоюзной партийной конференции. Так, при обсуждении в парторганизациях Институтов физики, философии и права АНБССР поведения членов КПСС Х­одыкоЮ.В. и СедоваВ.В. не была дана должная оценка их активной деятельности в группах поддержки БНФ, не получили партийной оценки высказывания и действия члена КПСС, председателя секции публицистики Союза писателей БССР ЯковенкоВ.Т.

 

Писателям уделялось самое пристальное внимание. Ихполитической активности не понимали, их относили кразряду свихнувшихся. Василя Быкова, например, в официальной устной и письменной пропаганде пытались представить как человека падшего, уронившего свой талант, потерянного для литературы. Тем не менее в планах мероприятий ЦК КПБ одним из пунктов значилось: «Разработать систему общения с Быковым...» Такой чести, конечно, удостаивался не каждый.

«Сложность его фигуры в том, что он прожил трудную жизнь и занимал неоднозначную позицию в различные периоды своей жизни. Он никогда не думал и не пытался вступать в партию. Не проявляет активности в общественной жизни, за что его справедливо критиковала газета «Вечерний Минск». Свою позицию он проявил на сборище в Доме кино, где был создан так называемый «Мартиролог...» - это из «откровения» В. Микулича, ответственного работника Минского горкома партии, выступившего с лекцией в Белорусском институте физической культуры. Апро­пагандист Центрального райкома партии О.Герасимов, выступая перед коммунистами аппарата Союза театральных деятелей БССР, пошел еще дальше, назвав известного всему миру писателя «типичным представителем брежневской застойной эпохи», якобы забросившим из-за политики свою литературную работу и теперь ни на что не способным.

Вот уж поистине детский прием, применяемый некоторыми взрослыми дядями: «Я не бяка. Ты сам бяка!..» И там, где нет аргументов, правду просто опрокидывают навзничь, ставят с ног на голову. «Политический собеседник» опубликовал в январском номере за восемьдесят девятый год статью журналистки Т.Бумажковой «Барьер политической слепоты», адресуя указанную слепоту тому же Быкову, Адамовичу и другим. Этой публикации, кстати, коснулся на своем выездном заседании в Минске Совет по очерку и публицистике Союза писателей СССР, где в спокойной предметной дискуссии анализировалась социально-экономическая и политическая ситуация в стране и непосредственно в нашей республике в связи с перестройкой.

И вот, послушав писателей, за перо взялся заместитель главного редактора «ПС» (сокращение употребляется самим журналом) Е.Семашко. В четвертом номере журнала в статье «Такая вот консолидация» с подзаголовком «Репортаж с одного заседания, или Рецензия на один сымпро­визированный спектакль» в виде смешного водевиля был представлен весь разговор о перестройке, и не только о ней. В заседании участвовали известные публицисты Ю.Черниченко, А.Афиногенов, И.Дуэль, Г.Лисичкин, Ю.Калещук, а также А.Дмитренко, С.Алексиевич, В.Казаков, А.Козлович, Р.Ванагас, А.Бродский и другие литераторы из Белоруссии и соседних республик. Публицисты с самого начала этого фельетона подаются читателю как отъявленные разбойники. Е.Семашко пишет: «Первый сюр­приз поджидал уже у входа в конференц-зал. Лицом к лицу столкнулся с давним знакомым, и у того глаза от удивления округлились: «Как, и ты здесь?! Убегай, а то изо­бьют»,- только и успел прошептать он, мгновенно испарившись при виде появившихся московских мэтров от публицистики». И далее в том же духе.

Неуважительное, обывательское отношение автора и в целом «ПС» к ведущим публицистам страны - истинным бойцам и борцам за перестройку - говорит уже не только и не столько об этом журнале, сколько о его попечителях. Ведь не Семашко и не «ПС» повинны в том, что о выездном заседании Совета по очерку и публицистике Союза писателей СССР, возглавляемого секретарем правления Ю.Черниченко, оперативные средства массовой информации Беларуси не обмолвились ни словом.

Но что же дальше?

Пропагандистам, обществоведам и некоторым журналистам, мобилизованным на борьбу с «нахлебниками», общими усилиями удалось-таки посеять рознь в обществе, частично расколоть его в столице и ее окрестностях. Трещины пошли в глубину, по городам и весям. Трудовые коллективы клеймили позором творческую интеллигенцию республики. Но те, кто устроил нападки на творцов, выступивших за обновление жизни и возрождение нации, скоро спохватились: «Раскол?! Да... Но умолчим о расколе!» Ведь в Москву пошла телеграмма с партийного собрания Союза писателей БССР, в которой указывалось на «формирование в Белоруссии политической антиперестроечной ситуации» (см. прилож. с.373).

Дошло!.. Партаппарат, как известно, труслив, коль скоро в дело втягиваются высшие инстанции. И в газетах - этих приводных ремнях партии - полосой пошли публикации, доказывающие, что у нас нет распрей, напротив, мы имеем монолитное общество, горой стоящее за перестройку. Только вот бунтующая интеллигенция обвинялась- опять! - уже в «измышлениях» о расколе.

Я неоднократно пытался мысленно поставить себя на место наших идеологов, мечущихся от общественного затмения к гласности, от поруки к порубке, от раскола к единению и - наоборот.

Я пытался понять их в их нелюбови к новым формам демократического устройства, к развитию самодеятельных объединений и клубов, к проявлению самостоятельности и инициативы творческими союзами... Ведь XIX Всесоюзная конференция КПСС потребовала «открыть максимальный простор самоуправлению общества, создать условия для полного развития инициативы граждан...» Так вот и создайте людям условия для самовыражения! Или вы в оппозиции к той конференции?

М-да... Я поступился бы правдой, если бы не сказал о том, что не все ответственные партийные работники были тупицами и ортодоксами. Мне сподобилось, например, иметь несколько встреч и откровенных бесед с первым секретарем Партизанского райкома партии Александром Герасименко, впоследствии председателем Минского горсовета, и он недвусмысленно высказывался за поддержку Народного фронта, с пониманием относился к нашей программе. Единственное, в чем он пытался предостеречь нас: чтобы мы не скатывались на путь авантюризма и радикальных экстремистских выходок. На его взгляд, для нас это обернулось бы поражением. Он желал, и в этом мы целиком солидарны были, чтобы движение Народного фронта окрепло и стало, быть может, тем единственным инструментом в перестройке, которого не хватало.

Можно было предполагать, что А.Герасименко не единственный в партийной среде, кто гласно или негласно мог поддержать нас. Из этого факта нам следовало сделать выводы и не спешить с заявлениями о разрыве с коммунистами (всеми, без разбора, без исключения), о предании их анафеме, как того требовал З.Позняк.

Исподволь происходила консолидация оппозиционных сил. И в наших партийных комитетах тоже призывали к консолидации, но только не утруждали себя определением: кого с кем? И получалось, что аппаратчики за консолидацию всех слоев общества! Правомерно ли так ставить вопрос? В любом случае официальная сторона декларировала объединение перестроечных сил лишь вокруг официальных инициатив; всякой иной консолидации быть не должно! Не отсюда ли порочный круг, в котором мы оказались? Впрочем, первый секретарь ЦК КПБ Е.Соколов в одном из своих выступлений сказал: «Главное - платформа, на которой стоит объединение. Соответствует ли она духу, решениям XXVII съезда КПСС и XIX Всесоюзной конференции?» Верные слова! Да - слова лишь... Впод­тексте- иное видение.

 

Секретно

Из проекта постановления Бюро ЦК КПБ (май 1989 г.)
«О некоторых неотложных вопросах развития
общественно-политической обстановки в республике».

...Бюро ЦК КПБ считает неприемлемой идею так называемого «белорусского народного фронта» и обязывает коммунистов разъяснять людям, что речь идет о попытке сформировать оппозиционные политические структуры, стоящие над органами советской власти.

 

Не ошибусь, если скажу, что именно дух XIX Всесоюзной партконференции и побудил творческую и научно-техническую интеллигенцию города Минска создать движение за перестройку. Одну треть оргкомитета БНФ «Адра­джэнне» составили коммунисты. Вот уж, казалось бы, счастливый подарок партийным инстанциям - через коммунистов хоть как-то направлять движение и вести его к консолидации всех созидательных и реформаторских сил общества, стремиться к прогрессу.

Партийные власти, однако, попытались расправиться с оргкомитетом и кинули крупные милицейские силы на митинг-реквием, где, по слухам, должна была якобы прозвучать агитация за Народный фронт. Инстанции прибегли к практике выкручивания рук членам оргкомитета и прежде всего писателям-коммунистам. Меня, возглавлявшего ссамого начала оргкомитет БНФ «Адраджэнне», пока не трогали - верно, я слыл там за ослушника и не подавал идеологам партии надежд на успех в чинной разборке.

А наш шеф - первый секретарь СП БССР Нил Гилевич не выдержал. Не секрет, в Союзе писателей он был номенклатурной личностью, и ему было трудно устоять против сильного ветра с замшелых идеологических высот.

Был вечер, и мы ждали его. Мы знали, что он в ЦК, и догадывались, по какому случаю его туда пригласили, потому ждали его с нетерпением.

Жизнь изобилует контрастами. Поясню. На исходе 1988 год. Темно и сыро на улице, а в конференц-зале Дома литератора, где собирался и работал оргкомитет Народного фронта, яркий свет. У меня лично тогда было впечатление, что светом, не менее ярким, озарены и души каждого из нас. Ведь мы искали выход из тупика, мы торили дорогу вперед для всего общества.

Нил пришел в восьмом часу. На нем лица не было. Он опустился в кресло вялый-вялый, как выжатый лимон, и сказал: «Надо кончать...» Из коротких слов и междометий стало ясно, что там была гроза, которую он перенес. И тут же заговорил о необходимости самороспуска оргкомитета, отказа от самое идеи Народного фронта вБеларуси. «У нас слишком сильная партократия и потому ничего не получится. Надо кончать!»

Весь комизм, если не сказать трагикомедия, для меня были в том, что шеф до этого несколько раз намекал мне о своем желании возглавить Народный фронт. Это шло, пожалуй, от неудовлетворенности человека партийными властями, которые, в его представлении, недооценили его, не воздали ему по заслугам. С другой стороны, он разделял идеи Народного фронта и считал, что у руля этого движения должна бы стоять более колоритная личность, чем я, например. Эту миссию он не против был взять на себя.

Все, кто присутствовал, сочувственно и спокойно выслушали побитого секретаря СП в гордом звании профессора. Пожалуй, даже не столько спокойно, сколько снисходительно слушали, считая такое его предложение несерьезным и малодушным, и невозможным - чистой блажью. Потому-то оно и не обсуждалось.

Подобная двойственная линия поведения Нила Гилевича, безусловно, имела место и дальше и не исключено, что это как раз и стало причиной его, мягко говоря, невостребованности на выборах народных депутатов Верховного Совета СССР 26 марта 1989 года. По крайней мере, так считал В. Быков. На страницах газет «Правда» и «Літаратура і мастацтва» неудачу Н. Гилевича он объяснил свойствами натуры писателя, тем, что тот «демонстрирует политическое вихлянье между расчетом и истиной». Да и могло ли быть иначе, писал Быков, если человеку не хватает «силы характера, чтобы во всех испытаниях судьбы остаться верным себе, истине и более никому».

Позволю себе заметить, что все эти «профессорские» качества, довольно ярко проявились и на моих глазах.

Явел заседание дальше... Кстати, протоколы всех наших словопрений старательно, преданно и тихо вела писательница Светлана Климкович. Не исключено, что ею как-то отмечен и этот эпизод.

Сложнее было с Адамом Мальдисом, возглавлявшим комиссию по выработке программных документов движения. Он передал мне письмо: «Передо мной поставили дилемму: партия или БНФ «Адраджэнне»? Я не могу выйти из партии, но не представляю себе и перестройки без массового движения за возрождение общества».

И это как нельзя лучше свидетельствовало о драме мыслящей личности в партии, о тенетах, в которых эта личность оказалась.

Так складывалась обстановка накануне массового митинга, о котором я писал в начале этих заметок. Руководство города, боясь дальнейшего накала страстей, впервые пошло навстречу неформалам и разрешило митинг на стадионе. Предполагалось, что на митинге, наконец, состоится диалог двух сторон, потому на трибунах были видны лица партийных работников, идеологов. Но, если исключить двух райкомовских ораторов, выступления которых носили отпечаток предвзятости и примитивизма, никто из них к микрофону подойти не решился. А те несли чушь.

Первый большой митинг по-разному оценен его участниками, и это естественно. Но, кажется, отсюда начинался взлет БНФ.

К сожалению, штаб Народного фронта не мог похвастаться тактическими приемами, гибкостью. Имея пока еще ничтожные силы, он вознамерился все вопросы движения решать через формы жесткого публичного давления на правящие круги, чего избежал в Литве «Саюдис». Не ослабевала конфронтация. Она, наоборот, усиливалась противоправными и безнравственными акциями милиции, действующей с благословения властей. Так, например, в ходе предвыборной кампании милиция города Барановичи учинила жестокое избиение художника С.Свистуновича за то, что он вместе с другими пикетчиками агитировал избирателей отказать в доверии кандидату в народные депутаты Ю.Хусаинову, который, работая председателем Госагропрома республики, далеко не все делал для улучшения качества производимой на за­грязненных землях продукции.

Припоминается кое-что из личного опыта... Выступая моим соперником в борьбе за мандат депутата, генерал Виктор Пискарев, например, стянул в избирательный округ под Минском едва ли не весь корпус городской милиции. В ход шли как силовое (административное) давление на избирателей, так и посулы, подкуп, клевета, запугивание мной, собственно, как экстремистом... Потому в день выборов за Пискарева голосовали удивительно дружно, даже те, кто до этого дня прискорбно почил в бозе.

Еще пример... Ночью, безо всякого на то права, милиция взломала дверь кабинета референта Союза писателей БССР А.Емельянова и забрала принадлежавший возрожденцам информационный бюллетень «Навіны».

Подвижки к диктату (под лозунгами за демократию) наблюдались с обеих сторон. Вероятно, тут сказывалась одна советская школа воспитания граждан.

А в делах некоторых неформальных объединений, откровенно говоря, наблюдались моменты, в которых давно пора было бы разобраться - без паники, крика и тривиальной сусловской демагогии.

Наши неформалы стали склоняться к составлению радикальных политических программ и митинговым манифестациям, в которых нет-нет да и проскальзывало их стремление дорваться до власти и сразу все переменить. Этот «грех» молодежи простителен - слабость юных извечная. Но в ней проявляется и слабость движения, его схожесть с большевизмом.

Возьмите пореформенный период в России ХІХ столетия. Фабула романа Ф.Достоевского «Бесы» построена на авантюристских действиях лиц, предрасположенных к тому, чтобы вызвать в стране беспорядки, перессорить народ, разрушить сложившиеся отношения, показать неспособность существующего режима к управлению страной и в этом хаосе и неразберихе прийти к власти, погреть на том руки... Но мне не пристало укорять наших неформалов, как их тогда называли, ибо хорошо уже то, что они не были равнодушны к событиям в державе и среди них преобладали честные и преданные национальной идее парни и девчата. Давайте, однако, на миг представим, что произошло бы с обществом, окажись наши неформалы у власти. Мне кажется, в этом случае пришлось бы объявлять еще одну перестройку.

Приведу пример, чтобы мысль стала яснее. Начиналось лето, и мне сподобилось провести что-то вроде эксперимента. В микрорайоне Юго-Запад, где я живу, нормальный, пока чистый воздух, кроме того - огромный сад, от которого пригородный колхоз уже отказался, а за садом - небольшая дубрава. Все бесхозное и все ломается, рубится; бурьяном позарастали газоны по улицам и дворам. Обратился я к местной группе поддержки БНФ «Адраджэнне»: «Возьмите, ребята, на себя труд и организуйте население на субботники, создайте вместе с народом орган экологического самоуправления ... Давайте наведем порядок в своих пенатах!» Воодушевились, вышли на первый субботник, агородские власти предоставили транспорт, пилы, лопаты... Поработали дружно. А потом прикинули, когда, в какой день провести следующий субботник, и - забыли о нем! Медвежью услугу, правда, оказала нам газета «Вечерний Минск». Информируя (с моей подачи) своих читателей о субботнике, она не пожелала назвать в числе его инициаторов опальную группу поддержки БНФ... Мне было досадно и совестно перед ребятами, но хуже другое: для организации важного дела не оказалось в группе настоящего лидера, а тот, кто ходил в лидерах, считал более важным для себя зажигать людей, ведя их на митинги; он как бы специализировался по митингам.

Тут опять же уместна параллель с большевиками. В рассказе В.Быкова «Перад канцом», где освещаются события дореволюционного времени, заключенные в камере ведут спор о свободе, ее необходимости... ее бесполезности для народа. И вот через сознание Поручика, основного трагического персонажа рассказа, проходят такие сентенции:

«Лёгка было крычаць аб свабодзе народа, калі гэта ні да чаго не абавязвала, трудней для яго было нешта рабіць. I нават не для народа, а для групы людзей, для некалькіх чалавек.

Як толькі з'яўляецца такая неабходнасць, тады ўся рэвалюцыйная пыха з гэтых людзей злятае, і яны рабіліся бы пухіры, з якіх выпусцілі паветра. Зрабіць што-небудзь для бліжніх яны не ўмелі. Лацвей было для народа».

Вопрос принципиальный. Нам не сделать новой, плодотворной политики без активизации человека глубинки, без самоуправления, без труда, труда и труда граждан. Это гвоздь перестройки, поэтому никакие ветры вверху и митинговые бури на земле дела не поправят, пока сам народ не оживет в свободном труде и творчестве. Этот момент неформалы обходят, и в БНФ создалась ситуация, когда мотор работает, а колеса не крутятся.

Должен заметить, у нас очень низка и до гротеска убога культура политического мышления, причем проявляется это как у неформалов, так и у некоторых представителей власти, у идеологов в том числе. В одном случае это мышление узкое, в другом - неглубокое, плоское! Контрастное мышление неформалов и многих сяброў Народного фронта берет в расчет лишь два цвета: белый и черный... Поэтому противостояние... Противоборство... Обе стороны сколько лет уже находятся в состоянии холодной войны, и никто не помышляет о цивилизованных методах разрешения конфликта.

Именно в силу этих причин, как мне кажется, движение за перестройку у нас развивается не по типу Народного фронта в истинном значении этого слова, а по типу большой тусовки, секты, склонной к бойким, речистым митингам. По части тактики это, пожалуй, главное, в чем мы разошлись с Позняком.

И есть у возрожденцев сегодняшнего дня, прямо скажем, наиковарнейшая опасность: оторваться от земли, от народа и насаждать свою волю. Конечно же, исходя из благородных максималистских побуждений. Этому немало способствует культ вождя и отсутствие критики внутри движения. Досадно будет, если движение собьется на проторенную историей колею.

Меж двух огней

Инцидент, пожалуй, заслуживает того, чтобы его осветить, поскольку кое-кто из моих бывших приятелей и друзей по движению введены в заблуждение. Случаются и спекуляции на моем выходе из оргкомитета БНФ.

Положа руку на сердце, должен сказать, что летом 1988 года я испытывал чувство большого волнения, зависти и даже тоски по такой общественной организации (типа народного фронта), которая способна была бы хоть что-то практически сдвинуть в общественном обустройстве. Вконце концов, что-то должно было произойти под аккомпанемент тогдашних песнопений о перестройке и ее сквозного забалтывания. Но политический барометр в Беларуси не показывал никаких перемен. Не то что в республиках Прибалтики, в Армении, где созданные народные фронты на удивление напористо разворачивали свою работу.

В августе мне удалось (в очередной раз) посетить Армению и - впервые - Нагорный Карабах. По литературным источникам, правда, я был уже знаком с проблемой НКАО. Там, в НКАО, впервые в жизни проникся энергией и духом протеста против насилия, порывом широкого, массового народного единения, которое отстаивало право на самоопределение и другие национальные ценности, попранные тоталитарным режимом. Впечатление от уличных шествий, речей, от горячих споров в толпе было настолько сильным, что я, не колеблясь, дал согласие Максиму Оганесяну, главному редактору газеты «Советский Карабах», на интервью, чем немало удивил и порадовал его, потому как был первым из советских писателей, приезжавших туда, кто согласился на этот по сути безрассудный поступок. Интервью под заголовком «Процветания вам и единства!» было опубликовано 31 августа.

Помнится, сопоставляя и анализируя политику Баку по отношению к армянам Народного Карабаха и политику Москвы по отношению к коренным белорусам, я находил полное сходство. Открыто демонстрировалось удушение национального самосознания, культуры, волеизъявления народа. Этноцид - там, этноцид - здесь. И оттого-то было мое беспокойство, что белорусы в это лето пока еще дремали и неизвестно было, кто и что их разбудит.

Тщетными оказались наши попытки, а я говорю о коллегах - писателях Беларуси, раз за разом взывать к уму, совести и политической мудрости М.Горбачева - «главного архитектора перестройки». Первое письмо из Минска в Кремль дерзнули послать в конце 1986 года наиболее известные у нас творческие личности, в числе коих писатели, историки, художники, артисты - всего 28 подписей. Они раскрывали и показывали положение с национальной культурой, особенно языком в БССР, а оно было таково, что титульная нация республики находилась на грани исчезновения.

Москва не поняла авторов челобитной, выдержанной в корректных тонах, но ведь Москва не поняла, а вернее не приняла и ходатайства Совета Нагорно-Карабахской автономной области перед Верховным Советом СССР, Верховными Советами Армянской и Азербайджанской ССР рассмотреть в цивилизованных рамках вопрос о выходе НКАО из состава Азербайджана и присоединении области к Армении. Решение вопроса могло стать чисто конституционным и правовым. Но М.Горбачев отмалчивался, тем самым подталкивая развитие событий к Сумгаиту, к национальной резне. Москва хранила молчание. Она будто оглохла. Впрочем, в случае с Беларусью сюда по поводу письма о мове, культуре приехали инспектора ЦК КПСС. И, вызывая поочередно авторов обращения, беседовали, увещевая и стыдя их за «аполитичный» поступок - легкомысленное письмо вКремль. Белорусов не понимали.

В июне 1987-го в Москву пошло второе письмо, а несколько месяцев спустя - и третье. В этих письмах наш праведный вопль усиливался. Все более отточенной делалась аргументация, своим убийственным совершенством она не могла вызвать ни малейшего упрека. К этим письмам, в момент их подготовки, сподобилось приложить свою руку и мне.

Собирались мы в узком кругу на чердаке привокзального здания, в мастерской Алексея Марочкина. Обсуждали каждый пункт, каждую фразу обращения. Потом кто-то таинственный (не знаю кто) перепечатывал, кто-то корректировал текст - работа выполнялась полуподпольно. Под вторым письмом подписались уже 134 человека, втом числе и рабочие.

Обязанность доставить послание в Москву лежала на художнике Миколе Купаве, ибо к государственной почте доверия не было.

Примерно таким же образом, но только с другими автографами, была отправлена и третья челобитная. Эффект- нулевой. Из ЦК КПСС поступило в Минск предписание усилить интернациональное воспитание трудящихся и персонально лиц, которые засветились подписями. В ЦК КПБ их брали на прицел как неблагонадежных.

Тут, пожалуй, не лишним будет заметить, что еще раньше я лично обращался в Москву. Разочаровавшись впосулах и планах на перестройку общества, не осязая ее ни нюхом, ни слухом, написал, или - применительно к той ситуации - рискнул написать язвительное, но не грубое письмо М.Горбачеву (см. с. 335). Показывая в сочинении всю суетность «перестроечной политики», я сравнивал его дерзания с холостой работой танка в сыпучих песках пустыни и писал ему, что если он действительно хочет перестройки, то ее следует начинать с партии, взявшей на себя многие отнюдь не партийные функции, отнявшей власть у советов, землю у селян, узурпирующей право и совесть.

Спустя месяц пригласили меня в Минский горком партии и по поручению Михаила Сергеевича, так было сказано, сердечно поблагодарили за столь интересное, аргументированное и, ей-ей, умное письмо. Горе нам от ума! Тем не менее, похвала льстила. А в политике дело не менялось, и в обществе нарастало недовольство. Накапливалась взрывная энергия, которая способна была «пробить на корпус», как в Нагорном Карабахе.

К тому времени созрели, наконец, условия для формирования оппозиционных сил и у нас, в Беларуси. Определенный сдвиг в сознании столичной публики произошел, по крайней мере, после обнародования в газете «Літаратура і мастацтва» в июне 1988 года материалов о массовых захоронениях в Куропатах, где легли костьми сотни тысяч ни в чем не повинных людей, жертв произвола и репрессий. Не исключено, что там, в сырой и побуревшей от крови земле, нашел свой последний приют и мой дед Василь, отец моей матери, селянин, арестованный как единоличник (не пожелавший вступить в колхоз) и пропавший без вести. Так вот эти раскопки, произведенные то ли историком, то ли археологом Зеноном Позняком, явились каплей, переполнившей чашу терпения и горечи.

19 октября в Доме кино, размещавшемся в Красном костеле, что рядом с Домом правительства, собралась интеллигенция. Поводом для собрания, напоминающего скорее митинг, стала проволочка в работе комиссии, созданной властями с целью расследования фактов расстрела и захоронения людей в Куропатах.

В противовес официальным структурам собрание решило создать новую общественную организацию - Мартиролог Беларуси, которая, по словам Василя Быкова, должна была бы составить огромный реестр, перечень, сборник потерь народа вместе с их описанием. Этой организации вменялось содействовать развитию политического, правового и культурно-национального сознания граждан, в целом - способствовать развитию правового, демократического общества. Шел разговор также о мемориале - архитектурном сооружении в память всех безвинно убиенных и замученных.

Благие намерения по организации Мартиролога, ксожалению, остались на бумаге, хоть руководителем Мартиролога Беларуси и был избран Зенон Позняк.

В тот день, однако, собрание не ограничилось созданием Мартиролога.

Пауза, всего лишь пауза, и Зеноном был зачитан список оргкомитета Народного фронта в составе 30 или более человек (см. с. 372). Свое присутствие в списке я воспринял с ощущением, которое было знакомо мне по Нагорному Карабаху. Это прежде всего риск, чувство отваги и гордости. Это вызов судьбе.

Весь оргкомитет вначале никто не собирал. Собиралась только группа инициативных ребят из молодежного объединения «Талака». Они-то вскоре и стали вывешивать на домах листовки от имени Народного фронта. В моем представлении творчество талаковцев грешило случайным набором фраз, крикливостью. Кроме вреда движению, оно ничего не могло принести. Нам нужно было выработать программу Народного фронта, обосновать свои действия. Нужен был кто-то, кто возглавил бы оргкомитет.

Повстречавшись с Зеноном в Институте истории, где он работал, я как можно деликатнее объяснил ему ситуацию и спросил, нет ли у него желания стать во главе оргкомитета Народного фронта и начать организационную работу. Подумав, он сказал:

-Нет, я возглавляю Мартиролог Беларуси и мне совсем не обязательно быть председателем еще и Народного фронта. Да и нужен ли там председатель?..

Нужен ли?.. Ответ показался мне странным и озадачивал. Я переговорил с Алесем Емельяновым, поэтом, лит­кон­суль­тантом, и мы пошли к Быкову. Василий Владимирович проникся нашим беспокойством и на первом же представительном заседании оргкомитета предложил избрать меня его председателем (гл. с. 322). Позняк, ксожалению, на том заседании не присутствовал, но по нервной реакции Зенона потом я понял, что его сильно шокировало мое избрание лидером. Шокировало - не то слово. Он проявлял агрессивность и каждый раз при решении того или иного вопроса становился в позу и всячески противодействовал достижению взаимопонимания, одобрению инициативы, если она исходила от меня. Такая канитель вносила нервозность в работу оргкомитета, особенно при выработке и обсуждении программных документов. Самым правильным в этой ситуации было не обращать внимания на выходки Позняка, что я до поры до времени и делал (см. коментарий * на с. 321).

А вскоре мы прошли и первое крещение. Это случилось как раз на «Дзяды» - праздник поминовения предков. На митинге возле Московского кладбища, стараясь не допустить публичных выступлений, милиция с помощью дубинок и слезоточивых газов теснила и разгоняла собравшихся. Меня попотчевали «черемухой», от которой перехватило дыхание и посыпались слезы.

Враждебное отношение властей к волеизъявлению народа, свободе слова и гражданскому праву было очевидным. Народному фронту нужны были юридическая база и сила, чтобы противостоять произволу. Юридический статус- прежде всего. Ведь наше общественное формирование не прошло регистрацию в Министерстве юстиции. Нам отказывали в регистрации потому, что движение пока не имело устава, и еще потому, что оргкомитет был избран не делегатами, не уполномоченными представителями определенных коллективов, а «толпой».

У юристов Минюста были свои резоны, и нам следовало как можно скорее поправить положение. У нас была такая возможность.

Устав и программу к концу года разработали, и на очередном заседании оргкомитета я поставил вопрос о проведении в течение ближайших двух месяцев учредительной конференции Народного фронта. В тот вечер, правда, опять отсутствовал Позняк, но были В.Быков, Р.Бородулин, Н.Гилевич, О.Трусов, А.Емельянов и, если не ошибаюсь, А.Марочкин, М.Купава, В.Вечерка... Весь оргкомитет, атам числились и П. Панченко, и М. Ткачев, и А. Грицкевич, и М. Дубенецкий, нам никогда не удавалось собрать.

Мое предложение о конференции прошло. Посовещавшись, мы решили письменно обратиться к творческим союзам, а также в Институт культуры, в Театрально-художественный институт, в Академический театр им. Я.Купалы и некоторые заводские коллективы с предложением поддержать Народный фронт в момент его формирования и сэтой целью провести в коллективах собрания, избрать делегатов на учредительную конференцию. В наш расчет, признаться, входило и то, что благодаря этим собраниям и благодаря дискуссиям по уставу в Народный фронт вольются новые силы. Планы были вполне реальны. Для наращивания духовного и творческого потенциала фронта открывалась хорошая перспектива.

И тем более странно сегодня звучит в воспоминаниях Н. Гилевича «Між роспаччу і надзеяй» (Дзеяслоў, № 6, 2006), что всё это было его личной заботой.

«Мяне пачаў забіраць неспакой, што з такім слабым аргкамітэтам разгарнуць рух на ўсю рэспубліку справа не рэальная, трэба яго неадкладна папоўніць новымі аўтарытэтнымі людзьмі,пераўтварыць у магутнае ідэалагічна-арганізацыйнае ядро, вакол якога пачне гуртавацца ўся больш-менш сьвядомая беларуская інтэлігенцыя. Іначай шырокі масавы рух створаны ня будзе - такі нацыянальна-вызваленчы рух арганізоўвае і разгортвае толькі інтэлігенцыя. Для гэтага, прыйшоў я да высновы, трэба склікаць адмысловую канферэнцыю. Параіўся з сакратарамі СП В. Зуёнкам і Б. Сачанкам - і яны мяне падтрымалі, як і многія іншыя аўтарытэтныя, перабудоўча настроеныя літаратары, з якімі я меў гаворку. У выніку - ва ўсе творчыя саюзы і ў многія установы, такія, як Акадэмія Навук, Белдяржуніверсітэт і інш., на імя іх кіраўнікоў быў пасланы ліст наступнага зьместу...»

Во-первых, не от его величества поэта и первого секретаря СП исходила инициатива в подготовке учредительной конференции.

Во-вторых, ни В. Зуёнок, ни Б. Саченко делами Народного фронта не занимались. Письменные обращения в разные адреса готовил я лично, и подписывали мы их по-разному: или Н. Гилевич, или мы с Гилевичем и другими вместе.

Отсюда, к моему неподдельному сожалению, следует: нет ни правды, ни совести в том, про что «вспоминает» наш признаный (отнюдь не за лукавство) мэтр литературы.

По аналогии на память приходит один эпизод. Из детства. В Василевичах рядышком с родительской усадьбой жил сосед Стась, себе на уме, работал машинистом паровоза на железной дороге. Жил - не бедствовал, обеспечивал свою сембю после войны (да и при немцах) лучше, чем кто-либо иной. Но вот весной, когда начинали поднимать огороды и садить бульбу, каждый раз он старался прихватить борозну или две от нашего огорода. Все ему не имелось, своего всегда было мало! Страсть шла от характера.

3 января нового 1989 года состоялось общее собрание Союза писателей БССР, на котором нам удалось поставить вопрос об избрании делегатов на учредительную конференцию движения за перестройку - БНФ «Адраджэнне». Кстати, далеко не все писатели были готовы к пониманию миссии политического движения интеллигенции и народа, и, к моему ужасу, после того, как Алесь Емельянов проинформировал собрание о задаче, поставленной оргкомитетом Народного фронта, посыпались реплики похоронного свойства.

Для меня это были очень волнующие минуты. Я готов был в любой момент подхватиться и кинуться защищать инициативу Оргкомитета, но силой воли удерживал себя в «запасе». Настроение в зале заметно изменилось после проникновенных и ярких выступлений Артура Вольского и Василя Жуковича, писателей, входивших в группу под­держки движения. Для участия в учредительной конференции избрали 30 человек. Разумеется, это было хорошее начало при подготовке к легальной политической конференции.

Но только этому началу не суждено было получить дальнейшего развития.

На новое заседание Оргкомитета пришел Зенон Позняк, суровый, решительный. Как никогда дружно собралась и та часть сябров-талаковцев, которая поддерживала Позняка, зато теперь не было ни Быкова, ни Маслюка (режиссера Русского театра), ни Бородулина, рассудительных и мудрых. Они, вероятно, считали, что принципиальные вопросы ими уже решены.

По моему предложению А.Емельянов проинформировал оргкомитет о состоявшемся писательском собрании и выборах делегатов на учредительную конференцию Народного фронта.

-На какую еще учредительную конференцию?! - не скрывая своего раздражения, подал голос Позняк.

Он, конечно, знал о решении предыдущего заседания Оргкомитета, хоть и не присутствовал на нем, ведь было кому его информировать. Тем не менее, я еще раз изложил мотивы проведения конференции и ее задачи.

Заседание закипело. Реплики, восклицания, осуждающие идею конференции. Голоса, выражающие тревогу по поводу дальнейшей судьбы движения и его инициаторов, тех самых, которые заседали здесь, в стенах гостеприимного Дома литератора. Впрочем, было что-то неосмысленное и абсурдное во всем этом шуме из ничего. Возвысил свой голос Позняк:

-От учредительной конференции надо отказаться! Она будет бить по Мартирологу Беларуси. Этого нельзя допускать!

Происходящее в конференц-зале все больше напоминало театр абсурда, и я не знал, к чему, к какому разуму мне апеллировать.

-Позвольте, а при чем здесь Мартиролог Беларуси?

Тогда Позняк, не помня себя, вскрикнул:

-Вон из Мартиролога!

От волнения и жгучей обиды во рту у меня пересохло, и я боялся, что вместо слов произвожу одни лишь шипящие звуки:

-Ах, простите! Я почему-то не догадывался, что нахожусь на заседании Мартиролога. Увы, я не вступал в Мартиролог и не имею к нему никакого отношения. Потому позвольте мне, простофиле, удалиться. Желаю успеха!

Ушел, прихватив свою папку.

На том же заседании Позняк, не затрудняясь в поиске мотивировок, поставил вопрос об исключении меня из Оргкомитета Народного фронта, что само по себе было неправомочным. Тем не менее проголосовали: 9 - за, 3 - против и 7 - воздержались. Решения не было.

Комитет под моим руководством работал успешно, разрабатывались устав и программа Народного фронта. Потому ждали моего возвращения. Напрасно. Я был унижен и оскорблен. До боли сердечной.

Невозможно было забыть и простить Зенону его ин­триги, его вероломство. Интриган, честолюбец, нахал, и все это не красило его, отнюдь.

Будучи в здравом рассудке, я искал и свои ошибки. Так случилось, что, не отдавая себе отчета в том, я перешел Позняку дорогу в Мартирологе (в Мартирологе ли?), потому, легализируя свою неприязнь ко мне, он пошел на подлог да стал городить околесицу. Жаль! Вполне осознанно и истинно (как часто повторяется в Библии), истинно, истинно я говорю: делая то, что необходимо было в тот конкретный момент, я не строил себе далеко идущих планов на лидер­ство, а точнее - на власть. Мне просто нравилось искать выход из тупикового по сути положения, торить, пробивать дорогу, как и в случае выхода на проблему Припяти.

Но - довольно... Ушел... А теперь от одной только мысли вернуться и оказаться в подобной ситуации еще раз меня передергивало.

Учредительный съезд Народного фронта талаковцы все же провели, спустя несколько месяцев, в Литве. Считаю ошибочным подобный исход, ибо изоляция, а в данном случае мне хочется думать о самоизоляции активистов движения, отнюдь не способствовала накоплению и развитию сил, укреплению престижа носителей национальной идеи в народе, превращению самоё идеи в движение.

Ощупью, но уверенно, своим путем шел литовский Народный фронт, дословно - литовское движение за перестройку «Саюдис». Организаторы литовского учредительного съезда не стали проводить его в Беларуси, к примеру. Нет, они предварительно выполнили ту работу, которую намерены были выполнить и мы, начав с легального выдвижения делегатов в творческих союзах.

Литовцы открыли свой съезд - большой и бурепенный съезд «Саюдиса» - в Вильнюсе и пригласили на него представителей властных структур, в том числе и - прежде всего - А. Бразаускаса, первого секретаря ЦК Компартии Литвы, я видел его в зале. У нас же - подобных фигур и диалога с ними чурались.

Бразаускас выступил на съезде с приветственной речью. Каков момент! Он вынужден был признать позитивную, обновляющую и созидающую общественную роль «Саюдиса», в оценках которого литовский ЦК, сказал он, прежде допускал ошибки. Как и наш ЦК, кстати. Однако литовцев примирило то непоказное человеческое качество, которое собирает и стягивает и облагораживает общество и которого у нас начисто лишена пирамида власти. Это качество называется национальным самосознанием.

Легализация помыслов, планов, как и деятельности Народного фронта вообще, - наипервейшее условие в мобилизации народа и наращивании успеха. Понимали ли это те, кому следовало, у нас?.. В Литве понимали.

Там, где прошел один, - следа не осталось.
Там, где десять прошли, - немного трава примялась.
Сотни прошли - осталась лишь малая тропка.
И -
                столбовая дорога осталась в мире
Там, где прошел НАРОД.

                М.Марцинкявичус

Мне, правда, не пришлось долго грустить, потому как я не чувствовал себя отстраненным или, лучше сказать, демобилизованным из Народного фронта - движения, которое не могло принадлежать ни Позняку, собственно, ни кому-либо другому. Не одну статью опубликовал я в поддержку сил, направленных на перестройку и возрождение культуры народа. В те дни и годы, по правде сказать, я был очень активен. Причем, не только в оргкомитете БНФ. Если взять календарь за те месяцы - январь-февраль... Поразительно, хоть надо сознаться, что в своих расчетах на какой-либо успех, результат я был неоднократно обманут.

4 января в Президиуме АН БССР оргкомитет по подготовке республиканской конференции «Народ, культура, перестройка» - моя идея, без ложной скромности, и организация конференции - на мне тоже.

9-10 января. Дом литератора - выездное заседание Совета по очерку и публицистике Союза писателей СССР вМинске, тема разговора: перестроечные реминисценции и реакция на свежие политические веяния в Беларуси.

17-18 января. Москва, Центральный Дом литераторов- пленум Союза писателей СССР по экологии (см. коментарий ** на с. 324), мое выступление «Земля, экология, перестройка», в котором, без преувеличения опять-таки, впервые с высокой трибуны СССР была раскрыта истинная ситуация в Беларуси и других регионах после Чернобыльской катастрофы.

19 января. Госкомстрой - встреча и беседа с Б.Ельциным по вопросам перестроечного мышления.

27-29 января. Хойники, Стреличево - зона; дальнейшее изучение чернобыльской ситуации и условий жизни людей.

2 февраля. Минск, Дворец культуры профсоюзов - брифинг по проблемам Чернобыля, где я испытывал горечь обмана, ибо путем ловкого маневра правительственные чиновники свели к брифингу научно-практическую конференцию, которую готовили наши публицисты вместе с учеными, с участием тех же чиновников... Они лавировали, уходя от сотрудничества, уходя от ответственности.

3 февраля - встреча с В.Быковым у него дома. Рассмотрели план проведения конференции «Народ, культура, перестройка». К слову, через несколько месяцев конференцию провели, но только С. Павлов, зав. отделом ЦК КПБ, через И. Науменко, известного литератора, вице-президента АН БССР, предпринял усилия к тому, чтобы ее выхолостить, потому, собственно, результаты форума и были сведены к нулю.

 

В беседе с Быковым мы коснулись также положения в БНФ. Перед этим я беседовал с Н.Гилевичем. Содним и другим обкатывал идею легализации Народного фронта, внесения в движение гласности, что привлекало бы к нему больше людей. Иными словами, Народный фронт следовало открыть для народа. Собственно, попытка к этому была еще в ноябре. Тогда творческая группа телевидения записала беседу со мной и подготовила передачу на 20 минут. Но Генадь Буравкин, будучи председателем Гостелерадио, напугавшись (за меня, как он позже представил), не дал ей ходу. Жаль! Решение подобной задачи виделось мне актуальным чрезвычайно. Между тем по инициативе Позняка, рабочих просто выставляли за дверь, когда они приходили на заседания оргкомитета, чтобы послушать наших ораторов и, быть может, проникнуться еще большим доверием к нам и нашим проектам.

Исподволь я укрепился в мысли о необходимости публичного анализа деятельности оргкомитета, но, как мне казалось, с этим анализом практически никто, кроме меня, не мог выступить.

Продолжу хронику, отталкиваясь от того же календаря:

13 февраля - встреча с Савелием Павловым, зав. отделом пропаганды и агитации ЦК КПБ. На деле он главный партийный душитель инакомыслия и свободы в Беларуси. Но меня пока еще не оставляла надежда, что у него, у Павлова, есть мозги. Как-никак, в свое время ему удавались отдельные рассказы и очерки... Перед ним, уже избегая встреч с Позняком в оргкомитете, я отстаивал право­моч­ность Народного фронта, уважение к нему. Разумеется, унас шел спор имы дискутировали долго, более трех часов. Наконец он дал мне свое согласие опубликовать в газете «Советская Белоруссия» статью на тему перестройки и развития общественного движения, речь шла об изло­же­нии мной собственных взглядов.

15 февраля передал Ирине Гуринович, сотруднице редакции «Советской Белоруссии», рукопись статьи, точнее, беседы - ответы на ее вопросы. Прочитала и ахнула, призналась, что я ее просто убил: непривычно для газеты, слишком оголенно, открыто и смело. Отдала материал на перепечатку, не веря сама, что делает то, что нужно.

18 февраля - статья в «Советской Белоруссии» под заголовком «Перестройка - наша судьба». Я перечитал ее и еще раз почувствовал себя обманутым. Как выяснилось потом, С.Павлов все же вынудил редактора газеты И.Середича сделать в материале купюры; они вырезали как раз те места, где я отмечал сильные стороны и удачи БНФ, лично З.Позняка; оставались критические замечания. Для меня, профессионала, это был перекос и удар ниже пояса. Тешило лишь то, что я открыто в официальной печати обосновал и упрочил в сознании читателей правомерность и жизненную необходимость оппозиционного властям Народного фронта. Из очевидных для меня недостатков указал на некоторые тактические просчеты Оргкомитета, в том числе боязнь гласности, нетерпимость к критике, келейность, сектантство в самом духе и стиле работы.

И любопытной же была реакция на эту статью знакомых и близких мне людей:

О.Трусов, археолог, член Оргкомитета Народного фронта: «Местами резковато написано про Позняка, но на семьдесят процентов - то, что надо».

А.Журавлев, доктор экономических наук, член Оргкомитета: «Неоднозначно воспринимается, но больше плюсов, чем минусов».

А.Козлович, мой коллега, публицист: «Материал в«Советской Белоруссии» - шаг назад для тебя и для движения».

О.Егорова, корреспондент «Комсомольской правды»: «Поздравляю! Материал «Перестройка - наша судьба» мне очень понравился».

А.Сидоревич, литератор, критик, философ: «Для белорусов можно сделать многое, а с белорусами - ничего».

И.Гуринович, журналистка: «Мы с вами договаривались продолжить тему этого разговора. Но, думаю, теперь вряд ли удастся. Почему?.. Судя по настрою, С.Павлов и З.Пригодич получили нахлобучку в ЦК за публикацию интервью с вами».

Вот уж действительно пестрая реакция! Ершистая реакция на более-менее объективное освещение явления - нового, можно сказать, незаконнорожденного плода общества. Дерзкого плода!

И, наконец, 19 февраля - стадион и митинг, тот самый, с которого и начато это повествование. З.Позняку теперь выгодно было назвать меня «предателем», хоть кто знает, кем преданы интересы народного движения или кто им больше всего навредил.

На митинге никак не ожидал: секретари райкомов и горкома партии встретили меня как своего. Они видели во мне скорее посредника, за которым стоит не разрушительное, а созидательное начало. Но я боялся, что в чем-то они недооценивают или превратно истолковывают меня, и потому от их приветливости мне становилось не по себе. Петр Кравченко стал кивать мне, показывая на микрофон. Я не подошел, но его жесты заметила Наталья Котвицкая, в то время - приближенная (и якобы казначей) З.Позняка. Она расценила эти жесты по-своему и шепнула Позняку. Тот поднялся с места и побежал к своим товарищам, расположившимся у микрофона, небось, предупреждая их о моем появлении. Котвицкая (а ей, никак, за принципиальность и рвение в службе никак Позняк вскоре тоже показал на дверь, ведущую вон из Народного фронта) стала меня блокировать, от чего мне было смешно и грустно, ибо картина очень уж напоминала небезызвестных слона и моську.

На стадионе я испытывал гамму самых невероятных и противоречивых чувств, но все же взял микрофон в руки и четко, внятно, громогласно выразил мысль о необходимости терпеливого и бережного отношения к Народному фронту как институту дальнейшего развития демократии, а также о необходимости преодоления лидерами Народного фронта многих чисто амбициозных и просто узурпаторских замашек, что в дальнейшем могло затруднить превращение БНФ в массовое, истинно народное движение...

Наши души должны переродиться

Теперь-то мы уже знаем, что дал нашему обществу революционный максимализм с его попыткой эпохального скачка, с его навязчивым желанием «железной рукой загнать человечество к счастью», как это было начертано на полотнище в Соловках. Знаем, во что обошлось обществу подобное «движение». Истинно оно оборачивалось драмами и трагедиями, красным террором...

Тяжелые думы приходят теперь при анализе открывающихся новых фактов истории. Что происходило? Что происходит?

Хотелось бы неким образом издали, из космоса, что ли, посмотреть на наше общество в его движении (если оно куда-либо движется).

Народ свершил революцию, сбросил угнетателей и должен был перейти к демократическому самоуправлению через советы и иные формы народовластия. Разве не эта цель преследовалась? Хочется думать, что социализм замышлялся теоретиками отнюдь не партийным и отнюдь не казарменным. Маркс и Энгельс полагали, что это должно быть самоуправление народа без какого-либо политического (читай партийного) давления сверху. Исходя из таких представлений и современных понятий, роль партии, вероятно, должна была ограничиваться ролью ракеты-носителя, выводящей космический корабль на орбиту.

Получалось иначе. Как писал В.Короленко в своих пространных и глубоких письмах к Луначарскому, в миллионах русских голов в каких-нибудь два-три года внезапно якобы повернулся какой-то логический винтик, и «от слепого преклонения перед самодержавием, от полного равнодушия к политике наш народ сразу перешел... к коммунизму, по крайней мере коммунистическому правительству. Нравы остались прежние, уклад жизни тоже».

Забегая вперед в изложении этих заметок, хочу возразить директору бывшего Института истории партии профессору Р.Платонову по части его очень вольного и тенденциозного истолкования роли Октября и размежеваний по определенному характеру деятельности Ленина со Сталиным. В интервью журналу «Коммунист Белоруссии» (1990, №7) он пишет, что упрочение народовластия и демократизация общества, дескать, задумывались Лениным «как второй шаг после победы Октября, разрушившего старую государственную машину и создавшего принципиально новый тип государства...» Читайте как постулат или аксиому, правда, изрядно потертую за семьдесят лет. Осмелюсь на полях поставить вопросы: разрушил ли Великий Октябрь старую государственную машину или модернизировал ее, приспособив к партии? А потом: создал ли он такой принципиально новый строй, если государство заменило собой эксплуататоров?..

Мне кажется, надо признать, что после победы революции большевики вместе со своим испытанным вождем, всеми признанным гением, допустили свой главный и роковой по сути дела просчет: летом 1918 года не удержались от нового захвата власти, потеснив на этот раз уже не буржуазию, а народных депутатов в Советах. Да, без долгих раздумий они сконцентрировали в своих руках всю реальную власть, хоть, как-никак, оставили существовать и «народные» представительства - Советы - для проформы, прикрытия и, добавим, небольшой, исполнительской да чисто лакейской работы.

Большевики с Лениным во главе жестоко расправились с моряками Балтики, кронштадтскими матросами, дерзнувшими требовать отмены диктатуры партии и возвращения власти Советам. Карательная акция вошла в школьные учебники как подавление «контрреволюционного Кронштадтского мятежа». Мятеж, кстати, был и в Слуцке... На Украине на этой же почве произошли столкновения с армией атамана Махно.

В короткий срок расправились ленинцы с партнером- партией эсеров, единственной защитницей крестьян, заупрямившейся в момент принятия Брестского мира и, по сути, не принявшей его на кабальных условиях. А ведь с эсерами, как, впрочем, и с кронштадтскими матросами, большевики вместе делали революцию. Только ведь правду об исторической роли эсеров сегодня мало кто и знает.

Нельзя не вспомнить и не оценить по существу также и отмену Декрета о земле в 1919 году, что вело прямо к партийно-государственному монополизму в сель­ском хозяйстве, к произволу и раскрестьяниванию крестьянства, к жестокому угнетению его как класса, ну и к тому, что у нас теперь, как правило, связывают со сталинщиной.

В той же публикации журнала «Коммунист Белоруссии» его главный редактор спрашивает у Платонова: «Так что же сегодня терпит поражение? Ленинская идея социализма или ее коварный сталинский «двойник», паразитировавший на ленинизме?» На что Платонов ответил, что вывод напрашивается сам собой: «Поражение - у исчерпавшей свои ресурсы системы, построенной по сталинистским и неосталинистским образцам».

Но ведь Сталин был ленинцем больше, чем кто-либо другой, - по сути, они шли одним путем. При нем кипело, клокотало и осязалось в жизни разное: и энтузиазм, и трудовые победы, были светлые дни. Шли, сражались и умирали с кличем: «За Сталина!» Верно... Да, но ведь не все, далеко не все, кто кричал так, были сталинистами, ибо Сталин в глазах многих людей олицетворял собой социалистические идеалы и заветы Ленина. Потому кричали «За Сталина!», а умирали за Ленина, который в семнадцатом обнародовал столь замечательные лозунги и манифесты.

Теперь мы видим, как в сложной политической обстановке заданный курс революционного переворота не выдерживался, как оступались и отступали вожди. Проявившееся в те годы политическое лицедейство, прикрывающееся классовыми интересами, становится заглавной государственной политикой.

Прочитав эти строки, мне кто-нибудь может сказать: «Хорошо быть умником задним числом!»

Я и сам задавался мыслью о правомерности подобных сентенций, ставил вопрос: осознавал ли кто-нибудь из политиков того времени крупные ошибки, изъяны в работе, допускаемые партией большевиков? Свое слово, полагаю, еще скажут историки, но кое-что уже проникает в печать. Стоит познакомиться с позицией эсеров - высказываниями лидеров оппозиционной партии на этот счет. Вот что, например, писала Мария Александровна Спиридонова, обращаясь к тем, кто был вместе с Лениным у власти: «Должно придти время и, быть может, оно не за горами, когда в вашей партии поднимется протест против удушающей живой дух революции и вашей партии политики. Должны придти идейные массовики, в духе которых свежи заветы нашей социалистической революции: должна быть борьба внутри партии, как было у нас с эсерами правыми и центра, должен быть взрыв и свержение заправил, разложившихся, зарвавшихся в своей бесконтрольной власти, во властвовании; должно быть очищение, и пересмотр, и подъем. Должно быть возрождение партии большевиков, отказ от губительных теперешних форм и смысла царистско-буржуазной политики; должен быть возврат к власти Советов, к Октябрю. И я знаю, с такой партией большевиков мы опять безоговорочно и беззаветно пойдем рядом рука об руку».

Изумляют трезвость ее взгляда и видение, которое стало пророческим.

Безусловно, люди розовой революционной мечты и преклонного возраста могут возразить мне, что я, дескать, некорректно привожу здесь высказывание оппозиционерки - нельзя ведь принимать ее слова за чистую монету. Вся правда была на стороне большевиков...

Дабы развеять подобные сомнения, сошлюсь на известнейшего русского ученого и революционера П.А.Кропоткина. Побывав у Ленина в 1919-20 годах, он писал озабоченно, что республике нужно, положительно необходимо местное обустройство, местными силами, а его нет и нет ни в чем. «Вместо этого, - констатирует он, - на каждом шагу людьми, никогда не знавшими действительной жизни, совершаются самые грубые ошибки, за которые приходится расплачиваться тысячами жизней и разорением целых округов. ... Казалось бы, что именно такое строительство снизу должны были выполнить Советы. Но Россия уже стала советской республикой лишь по имени. Наплыв и верховодство людей «партии» ... уже уничтожили влияние и построительную силу этого много обещавшего учреждения - Советов. Теперь правят в России не Советы, а партийные комитеты. И их строительство страдает недостатками чиновничьего строительства».

С возрождением гласности все больше открывается правда о костоломном шествии революции, ну и, вследствие всего этого, волнует глубина, на которую может проникнуть сегодняшняя наша переориентация, перестройка, перетряска. Она должна все изменить до основания, до фундамента вконец изношенного иллюзорного «социалистического» здания.

Владимир Ильич Ленин одумался, когда уже болезнь и неотвратимо приближавшаяся кончина диктовали ему написать завещание.

Он все более отчетливо стал осознавать, что социалистическую революцию в России не удалось совершить и что вряд ли она будет осуществлена в принципе. Он уже склонялся к мысли, что революция буржуазно-демократическая как тип революции - последняя.

Тщательно взвесив то новое, что дала жизнь, и различные явления в обществе, он вынужден был признать совершенную необходимость «коренной перемены всей точки зрения нашей на социализм». Другой на его месте, прежде чем произнести эти исполненные человеческой драмы и трагедии слова, застрелился бы. Но он не из таких. За ним лежала большая страна, стоял великий народ. Народы стояли. Стояло отчаяние. И он мужественно конкретизирует некоторые свои мысли на этот счет в статье «О кооперации». Однако его сил и самой жизни не хватило на осуществление коренных перемен, а тоталитарная система работала, он ее сам создал, и ломать было некому.

Сталин не внял тем сакраментальным и жутким по своей сути словам, не понял всей драмы и трагедии Ленина, а стало быть, и грядущей трагедии народа. Его больше устраивала прежняя ленинская точка зрения на социализм. Вот здесь они и разошлись.

И как итог, логично, закономерно воспринимаются высказывания академика Льва Ландау, старательно законспектированные в 50-е годы агентами КГБ:

«Я отвергаю, что наша система является социалистической, потому что средства производства принадлежат никак не народу, а бюрократии».

«Идея, которая лежит в основе коммунизма, - это иезуитская идея. Это идея послушания начальству. Типичная, как и вся история Иезуитского ордена».

«...Наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система, и она... так просто измениться не может».

Сокрушает слепота и политическое невежество нашей воинствующей партократии, ревностно оберегающей «устои социализма» и выбросившей из трудов Ленина (в последнем издании) его сомнения в социализме. Особенно крепки и наглухо вмонтированы в сознание консервативной бюрократии идеи социализма в нашей такой «рентабельной» и дюже «товарной» (по некоторым понятиям) республике, то бишь в Беларуси, превращенной центром в проходной хозяйственный двор.

Да и может ли быть иначе? Ведь у белорусов всегда «стабильная социально-экономическая ситуация». И - прирост там, где ничего не растет. Этим все сказано. Порядки у нас вечные. Порядки - самые лучшие. Буквально по Соколову: каждый из нас, дескать, назовет десятки стран, где ни рынок, ни частная собственность не избавили людей от нищеты и голода, потому - ну их к чертям, эти отступнические новации!

Идеологам ленинской партии, скажем, Суслову, Кузьмину, Антоновичу, Павлову, давно пора было бы разобраться во всем досконально и ударить в набат: не тем курсом идем, вместо цели - мираж! (Или что-то в этом роде...)

Но только кто сегодня в модернизированных компартиях может назвать себя идеологом? Идеологи перевелись, хотя, как ни странно, еще живет, виляя рыжим хвостом, коммунистическая идеология. Ее крах неминуем.

Горбачев первым из вождей ощутил беду и чистосердечно признал перед всем миром: нету перспективы по курсу! Тонем!..

Спасибо ему! Но инерция покоя и дрёмы оказалась настолько великой, что мы и сегодня еще не все осознали, что же в обществе произошло, а главное - что делать дальше? К сожалению, сам закоперщик перестройки, скользя по проблемам влево-вправо, взад-вперед, не довел до конца решение ни одного глобального вопроса, за которые брался.

Идеологов в полном смысле этого слова нет. Скажем больше: партия, занявшись «социалистическим строительством», практически разошлась со своей марксист­ско-ленинской идеологией, каковой та была на момент революции, отсюда и постоянный отлет слова от дела, окотором, не вскрывая, правда, первопричин, поговаривал в докладах и речах своих М.А.Суслов. Помню, тогда это была смелая констатация факта.

Однако во многих бюрократических инстанциях делают вид, что в обществе ничего не изменилось, и руководящие должности как ни в чем не бывало занимают всякого рода номенклатурные личности.

Приверженцы «коммунизма» оживились и даже как будто воспрянули духом после публикации в «Советской России» известной статьи Н.Андреевой «Не могу поступиться принципами». Тогда первым побуждением номенклатуры в Беларуси было: статью растиражировать! И она мигом вышла в некоторых областных газетах. Среспубликанскими получилась заминка...

Эта статья была расценена партократией как чистое откровение святой Девы Марии, то бишь - Нины... Все остальное представлялось ренегатством и тленом.

Не чаяла Нина найти в Беларуси столь властного по­кровителя уже в наши дни.

А противостояние с дубинками вышло на новый виток, ужесточилось, приобрело угрожающие формы, обернулось репрессиями, тюрьмами в пору так называемого социализма с рыночной экономикой и конституционно-монархическим правлением. Силы общественных организаций пока слабоваты, да и действуем мы, как лебедь, рак да щука, от чего возрождение общества, ставшее уже притчей во языцех, затягивается; морально-нравственный уклад и экономика при этом несут большие потери. Наш хозяйственный воз садится все глубже в трясину.

Поражает, насколько принижено, извращено, порой просто вытравлено у наших людей чувство национального и человеческого достоинства! И кажется, нет границ долготерпению белоруса.

«Души должны переродиться. А для этого нужно, чтобы сначала перерождались учреждения. А это, в свою очередь, требует свободы мысли и начинания для творчества новых форм жизни.

Силой задерживать эту самодеятельность в обществе и народе - это преступление... Инстинкт вы заменили приказом и ждете, что по вашему приказу изменится природа человека. За это посягательство на свободу самоопределения народа вас ждет расплата». О, как современен и мудр был Владимир Галактионович Короленко! Но только за 70 лет угнетения и репрессий многое в душах перегорело или деформировалось, чувство внутренней свободы заменило раболепие. И теперь эти души возрождать надо заново. Бережно. Не ломая по-новому.

Мы взялись перестраивать высотное здание общества, и, на мой взгляд, все эти разноликие объединения, клубы, конференции, движения (если, конечно, их не блокировать, не травить и не толкать к экстремизму, не вызывать постоянно на конфронтацию) практически могут сыграть роль лесов в обустройстве и возрождении общества.

И что за абсурд, скажите: чтобы так хлопотать о благе народном и народа бояться?!

1989-1996 гг.

P.S. Читатель вправе спросить, а где же продолжение политической хроники - события ведь пошли далеко вперед. Да, отвечу я, пошли, и постараюсь раскрыть еще кое-что.

Взлет БНФ

По случаю 15-й годовщины БНФ «Адраджэнне» Зенон Позняк напишет о том, чего мы еще не осознали:

«Неабходна ўсвядоміць, што дзве генеральныя падзеі ў XX стагоддзі вызначылі гістарычную і жыццёвую будучыню Беларусі. Гэта стварэнне Беларускай Народнай Рэспублікі і абвяшчэнне незалежнасці Беларусі ў яе эт­нічна-дзяржаўных межах у 1918 годзе і другое - стварэнне Беларускага Народнага Фронту «Адраджэнне» і вяртанне незалежнасці Беларусі 25 жніўня 1991 года. Гэта этапы, якімі мераецца нацыянальная гісторыя». И далее:

«Беларускі Народны Фронт паставіў задачы: ліквідаваць уладу КПСС-КПБ і вярнуць незалежнасць Беларусі. Гэтыя задачы (фронтам, уласна? - В.Я.) былі выкананыя.

Ніякія «агульныя працэсы» распаду СССР нічога не дапамаглі б, каб не наша сіла і не наша праца» («Народная воля» от 21.10.2003 г.).

Эти слова, кстати, мы уже слышали от Позняка и его окружения. Еще десять лет назад. Такая силища собралась в БНФ, что он побивал в одночасье КПСС-КПБ... Только ли уодного меня подобная гиперболизация вызывает иронию? Если по форме и сути приведенных утверждений - дабы не ломать историю в свою угоду, корректнее, по-моему, было бы написать:

«...дзве генеральныя падзеі ў XX стагоддзі вызначылі гістарычную і жыццёвую будучыню Беларусі. Гэта стварэнне Беларускай Народнай Рэспублікі ў яе этнічна-дзяржаўных межах у 1918 годзе, што падштурхнула бальшавікоў да прызнання законных правоў беларусаў на сваю супольнасць і прывяло да стварэння БССР - рэспублікі, якая 70 гадоў дэ-юрэ выступала суверэннай дзяржавай. І- другое - абвяшчэнне незалежнай Рэспублікі Беларусь 25 жніўня 1991 года, куды сваю пэўную (або шчырую, або значную) лепту ўнёс і Беларускі Народны Фронт «Адра­джэнне».

Вот под таким текстом с Позняком вместе подписался бы и я, пожалуй, не менее идейный, чем он, сторонник широкого гражданского фронта.

Только же, возвращаясь к тем судьбоносным для Беларуси событиям начала 90-х годов, скажу в полном убеждении, что яблоко независимости само упало в руки Белорусскому народному фронту, и, отдадим должное, он проворно подхватил его, ибо мечтал о том. Но только потом не сумел удержать, и в этом вся драма Народного фронта.

Приумножая своими радикальными обещаниями популярность у населения, БНФ сумел провести в депутаты Верховного Совета около трех десятков человек и образовал вокруг этого ядра «Депутатский демократический клуб» в полсотни голов, образованных и неравнодушных к национальной жизни. Среди них зарекомендовали себя личностями Олег Трусов, Владимир Заблоцкий, Леонид Борщевский, Игорь Герменчук, Виктор Алампиев, Юрась Беленький, Сергей Попков, Галина Семдянова, Валентин Голубев... К ним присоединилась фракция Белорусской социал-демократической Громады, куда входили Леонид Дейка, Николай Крыжановский, Анатоль Вертинский, Леонид Зверев и другие. У депутатов клуба, кроме совершенно новой энергии, молодого азарта, было, вероятно, интеллектуальное преимущество.

Это был звездный час парламентской фракции БНФ «Адраджэнне». Факт! Он, между прочим, говорит о серьезной поддержке у народа, чего патриоты лишились потом и о чем теперь в БНФ предпочитают умалчивать.

Как раз в защиту своих социальных прав, против обнищания дружно выступили в те дни профсоюзы автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения, электронщиков. Они вышли на митинги, что было также на руку лидерам БНФ - создавалось впечатление массовости Народного фронта. И, при том волнении масс, с оппозицией считались в Верховном Совете...

Напористой парламентской фракции удалось в басно­словно короткие сроки разработать множество предложений и законопроектов. Не все они, правда, принимались, но было сделано главное: с подачи БНФ принята Декларация о государственном суверенитете Беларуси.

В той волнующей перестроечной, неустойчивой и безысходной для коммунистов ситуации это действительно была победа ума и совести белорусов, или - ближе к умонастроению Позняка, - скажем, победа парламентской фракции БНФ и всего Народного фронта, сумевших призвать к жизни и действию ум и совесть парламента, в опре­деленной мере раскачать самосознание белоруса. А ведь парламент на 80-90 процентов был коммунистическим.

«З пункту гледжання элементарнай парламенцкай логікі і арыфметыкі, - пишет Позняк, - гэта фантастыка. Такога не магло быць. І тым не менш - гэта рэчаіснасць. Такое было».

Правильно - было, и в том нет лукавства. Вот только лидеру и национальному политику не следовало бы в подобных вещах видеть что-то сверхъестественное, неподвластное логике. Дело в том, что, как мной уже показано выше, и среди коммунистов находились люди, разделявшие программу, идеи, национальный дух Народного фронта. Более того, само наше движение не обходилось без коммунистов. Писательская партийная организация после «Дзядоў» недвусмысленно стала на сторону патриотического Народного фронта. Потому совершенно некстати и не к месту грозился наш алчущий мести лидер: дескать, придя к власти, станет вешать всех коммунистов... Из этого видно: ни на грамм соображений о тактике. Отсюда и непонимание собственного успеха на политической ниве по первой росе. Да ведь отсюда же и неприятие многими белорусами самого лидера, а разом - и движения, которое он возглавлял.

Парламентскую оппозицию БНФ, тем не менее, вполне можно было бы сравнить с национальным космическим кораблем, блестяще стартовавшим на родной земле (в 1990 году) и набиравшим до поры, до времени высоту, чтобы подарить её народу. Та высота должна бы стать высотой духа, интеллекта, порядочности. Народ симпатизировал своим избранникам, стремившимся в политической жизни потеснить опостылевших коммунистическими бреднями большевиков. Народ охотно принял как Декларацию о суверенитете, так и новую Конституцию Республики Беларусь- документы вполне отвечавшие национальным думам и чаяниям. Народ, среди которого было абсолютное боль­шин­ство белорусов, в своей массе практически даже не выступал против Закона о языке и наделения бело­русского языка статусом государственного. Всех волновала и радовала новая политика, ибо делалось все как у людей, а простые люди это хорошо понимают и ценят.

Но вот что же произошло дальше? Увы! То ли оппозиция устала трудиться во благо избирателей, то ли депутатам этой живой, дерзновенной, грозной, как огонь, фракции кто-то завязал глаза, залепил воском уши - они перестали видеть и слышать народ, брать во внимание то, что волнует массы. Эти избранники народа размылись в общем сером парламентском «тесте» и ничем и никак не выделялись из него. Прибегая к нашему примеру с космическим кораблем, представим драматическую картину: национальные патриоты, от огромной усталости, что ли, сбились с харизматического, читай, высокого курса и повели свой корабль в бездну, к суетной власти?.. Беда - не беда. Заморочка.

На корабле - заморочка. И, при переходе из одного отработанного отсека в другой, что-то там лопнуло, треснуло, вспыхнуло, подобно тому, как вспыхнул в околоземном пространстве Челенджер. И от славной фракции БНФ в парламенте практически ничего не осталось. Эта горстка людей так и не вывела свой корабль на орбиту. Планка высокого национального духа сразу же катастрофически упала, и на земле, среди депутатов началось то, что можно охарактеризовать разве мышиной возней. Последовал конституционный переворот, откат от законов. Возврат на старые просоветские тоталитарные позиции.

В конце концов, фундаментальных изменений, которые предусматривались Народным фронтом в Беларуси, не произошло. Потому корректно ли в таком случае лидеру БНФ выставлять грудь колесом и для самоутешения бить в фанфары по поводу того, что первая задача, которую Фронт ставил перед собой, выполнена? Ведь победа тотчас обернулась поражением, за которое никто иной, какон, он, сердечный, и несет, точнее, должен нести свою вину, свою ответственность.

Анализ «черного ящика»

Фундаментальных изменений в политике с момента образования БНФ не произошло, по крайней мере, если речь вести о стране, о республике.

Впрочем, фундаментально изменена принятая ранее с участием парламентской оппозиции БНФ Конституция... Вон уже сколько лет мы имеем президента и при нем - прежнее замороченное, бесталанное, бедное общество. Поскольку же эти качества исподволь накапливаются, до­стигая крайностей, общество все более скатывается к деградации. Последняя охватывает мораль, культуру, экономику... Обложили всех производителей ценностей, всех предпринимателей, все институты общественной жизни данью, которой, поди, не было ни при князе Игоре в старину на Руси великой, ни при диктаторе Пилсудском «за польскім часам». Покупательская способность населения снизилась в сравнении с 1990 годом самое малое в 2,5 раза. Угнетаются не только созидательный труд народа- сами помыслы о нем. В кабале СМИ, а также общественные организации.

Право, о каких же достопримечательностях тут еще писать? Об этноциде и геноциде? О процветании взяточничества среди чиновников?

Единственное фатальное событие, не получившее серьезного анализа и рассмотрения в нашем больном обществе, а оно, событие, таки достойно объективного анализа, - это провал программы Народного фронта «Адра­джэнне», позорное поражение БНФ и его откат.

Читатель помнит, каков был успех парламентской оппозиции, помнит митинги и пикеты на площади Независимости. Лидерам фронта тогда казалось, небось, что они уже Бога держат за бороду.

Но вот, в конце концов, истек депутатский срок, и в Верховный Совет 13-го созыва ни один представитель Народного фронта уже не прошел. Увы! Впору было разразиться грому.

Что же случилось?

Газета «Свабода» и некоторые другие неофициальные средства массовой информации, смягчая удар, стали намекать и даже открыто писать о том, что, дескать, народ не созрел, не сумел подняться до уровня лидеров Народного фронта. У нас ведь - ни дать, ни взять - быдло работящее, и потому для национальной элиты - пролет. Да, но в таком случае есть ли резон этому движению носить имя «Народного»?.. Поставим этот вопрос и на другое ребро: почему же тогда пять лет назад избиратели поднялись на уровень Народного фронта, а теперь нет?.. Странно, странно, господа и панове!..

Если читателю интересно знать, я изложу свое мнение на предмет неудач и поражений этого института самодея­тельности граждан - движения за перестройку и возрождение, как первоначально оно называлось.

Во-первых: руководство Народного фронта, преуспевая в теории, всегда недооценивало организационную работу в рабочей среде, на селе - особенно. Не имея прочных контактов, руководство не понимало и, возможно, не хотело понять истоки души, точнее, психологию простых людей, живущих в сложную посткоммунистическую эпоху. Не имея широкой поддержки, лидеры БНФ свели основную работу сугубо к парламентской деятельности.

Далее, пренебрегая расстановкой политических сил и, вероятно, не имея никакого представления о дипломатии, лидер Народного фронта Зенон Позняк прямо заявил о своих претензиях на исконно белорусские земли, лежащие на восток, запад и северо-запад от нынешних границ Беларуси. А там ведь не только земли, но и народы уже конца XX столетия со своими взглядами на вещи и на Позняка.

С той же воинственностью и точно так же бравируя и пренебрегая настроениями, чувствами, чаяниями основной массы людей, Аника-воин стал угрожать на митинге физической расправой коммунистам как таковым, дескать, мы будем их вешать, истреблять беспощадно. Спасибо, раскрылся соколик!

Итак, за спиной Позняка грешным делом замаячили новые Куропаты. Или это мираж? Чушь, должно быть, но угроза ощущалась подспудно для многих.

Во-вторых: парламентская оппозиция, по-видимому, не отдавая себе в том отчета, повязла в общих парламентских дрязгах, увлеклась суетным - баталиями вокруг льгот, решением иных шкурных вопросов. Принимался закон, в соответствии с которым каждый депутат сразу становился на полное государственное довольствие до конца своих дней, причем, обеспечивался по нормам непостижимым для рассудка любого избирателя. Каждый наделялся неприкосновенностью, подвигался к святости, не тут будь сказано, как индийская корова! И это в стране, где народ нищенствовал. Ни один депутат оппозиции и вообще ни один «народный» избранник не поднял руку против этого суть прихватизационного закона. Однако же особый спрос с оппозиции, которая прежде всего должна была поднять на щит интересы своих избирателей, а не собственное обогащение и неприкосновенность. Читатель, вероятно, помнит реакцию, волну возмущения людей: их предали!

В-третьих: парламентская оппозиция оказалась толстокожей и не учла, не учуяла, не распознала сразу опасности для общества в расцветшей красным маком коррупции чиновников, ответственных лиц, которые за счет неправедных доходов дружно строили дворцы, замки на дачных участках, что бросалось в глаза и было притчей во языцех. Более того, пошли слухи (возможно, безосновательные), что и депутаты оппозиции увлеклись созиданием собственных еврохуторов.

Как бы там ни было, но оппозиция БНФ замешкалась и упустила шанс возвысить свой голос против воровства, коррупции, защитить интересы народа, о котором на словах так сильно пеклась. Этот шанс использовал некто другой, более ловкий, велеречивый, обольщающий и самообольщающийся в своей «борьбе» с коррупцией и не только. (Повернувшись лицом на восток, он клятвенно произнес, что в течение двух лет выведет из кризисного состояния экономику Беларуси, поднимет сельское хозяйство и т.д. и т.п. А если не сделает этого, то посыплет свою голову пеплом и уйдет, и уйдет... Ушли иные, а жизнь просела и проседает все глубже, затягиваясь тиной псевдосоциализма).

В-четвертых: депутаты оппозиции (кстати, не только оппозиции) изменили своим предвыборным заверениям, клятвенным обещаниям, прямому долгу разобраться в проблемах Чернобыля, обеспечить правовую и социальную защиту населению, потерпевшему от Чернобыльской катастрофы. И здесь надежды избирателей тоже были обмануты.

В-пятых: руководство Народного фронта, наконец, переоценило собственные силы, достоинства, симпатии к себе электората и не пошло на организацию единого демократического блока на выборах Президента Республики Беларусь. А этот блок был возможен, безусловно, при поиске политического компромисса, будь он проявлен, вмомент выдвижения кандидатов в президенты. Требовалась личность менее одиозная в глазах народа, чем Позняк, и более компетентная в политике и экономике. Требовалась иная фигура... Но только чтобы осознать необходимость подобного шага и хоть как-то скорректировать свою деятельность в целом, вожакам Народного фронта потребовалось около пяти лет. И то - уже без Позняка.

И еще момент, касающийся слепоты, упрямства, тактического невежества. Об этом с горечью говорил в своем интервью радио «Свабода» Станислав Шушкевич (цитирую по публикации в «Народнай волі» от 2 июля 2003г.).

«Бяда ў тым, - заметил он, - што ў БНФ узяла верх плынь, прадстаўнікі якой хацелі не навучыць беларускай мове тых, хто яе не ведае або запамятаваў. Яны імкнуліся ўпершую чаргу перавучыць тых, хто валодае «наркамаўкай», зрабіць іх «сапраўднымі беларусамі», каб яны ані ўякім разе не ўжывалі слоў «саюз, філасофія, парламент, сябры...», а гаварылі адпаведна «хаўрус, філязофія, парлямэнт, чальцы...».

На вялікі жаль, - продолжал Шушкевич, - я не валодаю «тарашкевіцай» так, каб пісаць на ёй без памылак, але не адношу сябе з-за гэтага да беларусаў другога гатунку». И в этом случае у БНФ - заморочка.

Наконец, что касается власти... Приветствуя Iсъезд БНФ в Вильнюсе, один авторитетный и влиятельный литератор заявил: «Наш рух не дамагаецца ні багацця, ні ўлады. Але мы не хочам усенароднай галечы і прагнем справяд­лівасці».

Я вдумываюсь в эти слова и не могу понять, чего же в них больше: заскорузлой белорусской простоты, истинного пренебрежения властью или «святого» лукавства?.. В самом деле, политическое движение (а Народный фронт именно таковым и является) всегда стремится к власти, или, по меньшей мере, к внесению в нее корректив. И Позняк бредил властью, постоянно возгорался болезненной мстительностью и неприязнью к коллегам, а став лидером Народного фронта, уверовал в то, что только для него и для него только судьба предопределила нимб президента, ореол властелина дум; с него хватило бы апломба врожденного диктатора. Но ведь амбиции не есть признак мудрости, и, слушая предвыборные речи Позняка с экрана телевизора, один наш гость из Америки, белорусский эмигрант, искушенный взападной политике, не выдержал и вскрикнул:

-Дурак! Бовдило! Глянь, вместо того чтобы объединять людей вокруг своей платформы, он настраивает одних против других!

Вот и вся недолга. Конечно, эти пять-шесть пунктов - не полное освещение темы, тем более что я не претендую и на их объективность, отнюдь. Я допускаю, кстати, что в происшедшем не все мне открылось. Да быть может, и не все подвластно рассудку.

Однако же корабль белорусской парламентской элиты, именовавшей себя оппозицией, оторвался от земли, исним случилось то, что в другое время и по иным причинам случилось с Челенджером, на другом континенте. Он самовоспламенился и исчез в притихшем необъятном мире. Как знать, не было ли это знаком высшей справедли­вости для нашей оппозиции? Неопытные в политике штурманы при управлении своим кораблем, по-видимому, приняли в расчет ложную систему координат. Как следствие- откат общества к новой драконовской морали и вообще - в полосу тумана, деградации.

И последнее. В подобной горькой констатации фактов нет укора рядовым членам движения, ибо многим из них присущи благородные помыслы и побуждения.

Конгресс демократических сил, проходивший в Мин­ске 29-30 января 1999 г., показал, кстати, возможность расширения Народного фронта.

Тем не менее, горький опыт апостолов Народного фронта по-настоящему не изучается и не учитывается. Себялюбие, важничанье, самолюбование, самонадеянность, затем фюреромания (при забвении интересов народа) продолжаются. А радости пока мало - час неровен, и в созвездии псов для нас готовятся новые большие испытания. Не исключено еще и еще раз предательство коренных интересов народа. Поэтому в упорной борьбе за стратегические цели, а борьба обостряется, - обновленной оппозиции, возможно, повезет больше. Дай Бог!

Лишь за собранным, дружным, семижды согласованным и разветвленным движением патриотических сил - будущее народа и нации.

 
« Папяр.   Наст. »
БелСаЭс «Чарнобыль»

КОЛЬКІ СЛОЎ НА БРАМЕ САЙТА :

Народ і нацыя: Колькі слоў на Браме сайта
|


Шаноўныя, перад вамі спроба адкрытай і шчырай размовы пра найбольш важнае і надзённае, што даўно паўстала і востра стаіць перад нашым народам, цяпер — асабліва, — ратаваць сябе ў супольнасці, у суладдзі, берагчы і развіваць творчы дух народа і нацыі. Я ведаю, што гэтыя словы і тое, што за імі стаіць, дойдзе далёка не да кожнага розуму,...
Інстытут Нацыянальнай Памяці (ІНП)
|


Памяць народа – перадумова для далейшага яго развіцця ў грамадзянскай супольнасці і выканання ім ролі крыніцы ўлады і крыніцы дзяржаўнасці. Інстытут Нацыянальнай Памяці (ІНП) ёсць грамадзянская ініцыятыва па выяўленні і раскрыцці найвыдатнейшых старонак беларускай гісторыі, абароне этнакультурных каштоўнасцей і выкрыцці злачынстваў супраць свайго народа, калі б яны ні былі ўчыненыя. Ніжэй прыводзяцца і іншыя вытрымкі з палажэння Аргкамітэта...
Joomla! Ukraine

НАВЕЙШЫЯ ПУБЛІКАЦЫІ :

Хатынь спаліў… былы савецкі афіцэр
Погляд | Гістарычны матыў


21 сакавіка 1943 году на шашы Лагойск-Плешчаніцы партызаны абстралялі нямецкую калону. Адным з забітых быў капітан Ганс Вёльке чэмпіён Берлінскай Алімпіяды 1936 году, якому сімпатызаваў Гітлер.У адказ на наступны...
Выстава фоторабот «На мяжы тысячячагоддзя»
Брама сайта | Галоўнае


4-27.09.2018 г. у фотогалерэі кінатэатра "Цэнтральны" (горад Мінск) адбудзецца выстава фотаработ. Уваход вольны.    ...
ОБ ИСТОКАХ И ВРЕМЕНИ ФОРМИРОВАНИЯ БЕЛОРУССКОГО ЭТНОСА
Погляд | Даследаванні


Анатоль Астапенка В статье подвергается критике концепция «древнерусской народности». Наиболее приемлемой, исторически оправданной мыслью об этногенезе белорусов, является концепция балтского происхождения. Предлогается новая парадигма, согласно которой белорусский этнос имеет тысячелетнюю...
З высокім Сьвятам!
Брама сайта | Галоўнае


Сяргей Панізьнік. "Сьцяг"      Сьветлым полем я нясу агнявую паласу: як маланка, нада мной зіхаціць над галавой                    Сьцяг мой вольны,                    Сьцяг мой сьмелы,                    Сьцяг мой...
Не забаўка і не нажыва
Погляд | Асоба


Яўген Гучок, паэт, публіцыст Ужо 60-т гадоў стала і плённа працуе на ніве беларускага прыгожага пісьменства празаік і публіцыст, інтэлектуал Эрнэст Ялугін. Нарадзіўся ён у 1956 г. на станцыі Асінаўка...
Стваральнік жывых твораў
Погляд | Асоба


Яўген Гучок, паэт, публіцыст Сёлета (19.11.2016 г.) выдатнаму майстру беларускага слова, гарачаму патрыёту Беларусі, пісьменніку, сябру Саюза беларускіх пісьменнікаў Эрнесту Васільевічу Ялугіну спаўняецца 80 гадоў. Яго творчы, як і жыццёвы, шлях не...
"Вялікае сэрца" (прысвечана В.Якавенку)
Погляд | Асоба


Яўген Гучок    2 сакавіка 2018 года споўнілася сорак дзён, як пайшоў у іншы свет (няма сумневу, што ў лепшы - у нябесную Беларусь) публіцыст, пісьменнік, грамадскі дзеяч Васіль Цімафеевіч...
Васіль Якавенка пасьпеў паставіць свой асабісты подпіс пад пэтыцыяй за гавязьнянку
Погляд | Асоба


Валер Дранчук. Слова на разьвітанне Апошні час мы стасаваліся мала. Сустракаліся выпадкова і амаль не тэлефанавалі адзін аднаму. Раней інакш. Наступальна актыўны Васіль Цімафеевіч сыпаў прапановамі, даволі часта запрашаў да сумеснай...
Увечары 22 студзеня 2018 года памёр Васіль Якавенка
Погляд | Асоба


Разьвітаньне адбудзецца 24 студзеня у рытуальнай зале мінскай Бальніцы хуткай дапамогі (Кіжаватава, 58б)  з 14:00 да 15:00. Пахаваны пісьменьнік будзе на Заходніх могілках.  ...
Выйшаў з друку новы раман вядомага пісьменніка і публіцыста В. Якавенкі «Абярэг»
КНІГІ | Навінкі


Ён прысвечаны навейшай гісторыі Рэспублікі Беларусь і асвятляе надзённыя пытанні культуры і нацыянальнага жыцця. У аснову твора пакладзены гісторыі, нявыдуманыя і пераасэнсаваныя аўтарам, падзеі і з’явы апошніх гадоў. Персанажы...
2018
Брама сайта | Галоўнае


...
Васіль Якавенка. «Пакутны век». 2-е выданне.
КНІГІ | Нятленнае


Якавенка, В. Ц. Пакутны век : трылогія / Васіль Якавенка; 2-е выд., дапрац. - Мінск : Выд. ГА «БелСаЭС «Чарнобыль», 2009.- 896 с. ISBN 978-985-6010-30-2. Падобнага твора ў беларускай...
Матей Радзивилл: «Беларусь – очень близкая для меня страна»
Погляд | Гістарычны матыў


Об истории и современности знаменитого польско-белорусского дворянского рода Радзивиллов «Историческая правда» беседует с князем Матеем Радзивиллом. - Пан Матей, расскажите, пожалуйста, к какой ветви Радзивиллов Вы относитесь? - Все, ныне...
Сяргей Панізьнік. Палуба Калюмба
ТВОРЫ | Пісьменнік і час


  Згодна з легендай, якая ходзіць за акіянам, амерыканскі кантынент адкрыў 500 гадоў таму мораплавацель -- нехта народжаны на нашай зямлі у дзяржаве Вялікім Княстве Літоўскім. Наш зямляк, паэт Янка...
Васіль Якавенка: "Пакутны век". Да 10-годдзя выдання
КНІГІ | Нятленнае


Фільм, зняты Уладзімірам Каравацк ім ў 2007 годзе, аб чытацкай канферэнцыі ў Мінску па кнізе-трылогіі беларускага пісьменніка Васіля Якавенкі "Пакутны век", упершыню апублікаванай у 2006-м годзе. Мантаж відэа ў 2017...
Васіль Якавенка: Б’е набатам інерцыя чарнобыльскай безадказнасці!
ДЗЯРЖАВА І МЫ | ПостЧарнобыль


Ён заўжды быў і застаецца чарнобыльцам – ад пачатку нараджэння Зоны. Дзе ў зоне ж адчужэння апынуліся яго родныя Васілевічы. Пасля былі шматлікія падарожжы па забруджаных радыяцыяй раёнах. У 1991-96...
“Крывіцкія руны - ІІ”
КНІГІ | Нятленнае


Крывіцкія руны : вып. ІІ, беларускі культурны мацярык у Латвіі. / уклад., прадм., камент. М. Казлоўскага, С. Панізьніка. - Мінск : Кнігазбор, 2017. - 452 с. ISBN 978-985-7180-05-9. У том выбраных твораў «Крывіцкія...
Глядзець вачыма будучыні
ТВОРЫ | Пісьменнік і час


Шмат гадоў назад у газеце "Голас Радзімы" (№ 50-52, 30 снежня 2004 года) была апублікавана гутарка сябра ГА "МАБ" Веранікі Панізьнік з прафесарам факультэта германістыкі і славістыкі ва ўніверсітэце канадскага горада...
БелАЭС: чаго баіцца МАГАТЭ?
ДЗЯРЖАВА І МЫ | Беларуская АЭС


Астравецкая АЭС цалкам адпавядае стандартам МАГАТЭ, сцвярджае афіцыйны Менск. Са справаздачаў экспертных місіяў гэтай арганізацыі ў Беларусь, аднак, вынікае іншае. На думку агенцтва, Дзяржатамнагляд Беларусі - няздольны забяспечыць бяспеку...
Ярослав Романчук: Беларусь медленно, но верно избавляется от нефтяного проклятья
ДЗЯРЖАВА І МЫ | Экалогія


Конфликт с Россией вокруг цены на энергоресурсы избавит Беларусь от нефтяного проклятья и, если не помешает АЭС, вынудит инвестировать в зеленую экономику и в развитие возобновляемых источников энергии. Как заявил...
Joomla! Ukraine

Новыя каментары :

КОЛЬКАСЦЬ ПРАЧЫТАНЫХ СТАРОНАК 
з 1 снежня 2009 года

КОЛЬКАСЦЬ НАВЕДВАЛЬНІКАЎ САЙТА 
mod_vvisit_counter Сёння 1621
mod_vvisit_counter Учора 1602
mod_vvisit_counter На гэтым тыдні 8453
mod_vvisit_counter У гэтым месяцы 52126